Невинный долг для покровителя - стр. 9
Ненавижу, когда Ая мнит себя гадалкой. Хотя не буду спорить, иногда она оказывается права. Глаза у Матильды и вправду удивительного цвета. Словно чистое яркое море на рассвете. Вот только тонуть или влюбляться я не собираюсь. Не родилась еще баба, которая меня за душу и яйца возьмет.
— О чем ты опять говоришь, Ая? От чего меня надо спасать?
— От одиночества, боли, темноты, от чувства вины.
— Почему я до сих пор тебя слушаю?
— Потому что ты знаешь, что я права, — нагло заявляет она.
— Только ты всегда говоришь загадками. Ты мне такую ерунду предсказала, я не могу расшифровать, — обиженным голоском вклинивается в разговор младшая сестренка.
— Как вижу, так и говорю. Я видела яркое море, вот и пришла девочка с такими глазами.
— А свою судьбу ты видишь? — спрашиваю просто для любопытства.
На мой вопрос она что-то шепчет себе под нос. Наверное, очередное проклятие.
На следующий день мне звонит старуха, чтобы узнать, чем закончилась моя встреча с Матильдой. Тактично послав ее, насколько это было возможно, уже собираюсь сбросить звонок, но сводница активно начинает приглашать меня на генеральную репетицию, словно мечтает подложить под меня девчонку.
И я еду в театр, а хрен его знает почему. Но точно не из-за маленькой гордой балерины.
— Здравствуйте, дорогой наш Герман Алиевич. Мы вас так ждали, так ждали, — причитает пожилая женщина, сильно напоминающая Фрекен Бок из всем известного мультика. Это директриса театра. С первой же секунды у меня возникла к ней неприязнь. Она слишком громко рассказывает о бедственном положении театра, слишком сильно жестикулирует руками, заставляя меня сильнее жмуриться от головной боли, которая мучает с утра.
— Герман Алиевич, пройдемте дальше. Тут у нас репетиционные залы. Видите, в каком все плачевном состоянии? Ремонт необходим. — распинается передо мной грузная директриса. У нее противные духи с ароматом ландыша. И мне хочется открыть все окна в помещении и глотнуть свежего воздуха.
— Для этого я и приехал, Ольга Петровна. А как дела с общежитием? — усердно делаю заинтересованный вид.
— Охх, господин Шахов, ну там все еще хуже, штукатурка осыпается, мебель разваливается, — разводит руками директриса. — Государство про нас совсем забыло, выделяют нам крохи. Что на них можно сделать? Вот и выкручиваемся как можем.
Я бросаю взгляд на ее толстые пальцы-сардельки, щедро украшенные золотыми кольцами с крупными камнями. Понятно, как она выкручивается. Директриса, уловив ход моих мыслей, торопливо прячет руки за спину и начинает нервно дергаться.
— Может, пройдем в зал? Девочки репетируют новый спектакль, — переводит она тему и ведет меня вперед по коридору.
Мы рассаживаемся на заранее подготовленные для нас места. По левую руку от меня садится директриса, с новой силой расточая вокруг себя аромат ландыша. Тру нос ладонью, стараясь не чихнуть от столь ненавистного мне запаха. Отворачиваюсь в другую сторону к Рафу.
— Когда это уже закончится? — говорю, не беспокоясь, что меня может услышать директриса.
— Плюс к карме и куча хвалебных статей тебе обеспечены. Сейчас посмотрим танцульки и валим. Получай эстетическое наслаждение, ты только глянь, какая красота вокруг, — обводит он рукой девочек, кучкующихся в углу сцены.
Я ни хрена не понимаю в балете, не люблю классическую музыку. Меня в офисе ждут японцы на переговоры, а я тут штаны просиживаю. Но раз уж пришел, надо смотреть их балет. Свободнее разваливаюсь в кресле, сложив руки на груди. С трудом сдерживая зевоту, смотрю, как худющие девчонки машут руками и ногами. Пока на сцене не появляется она.