Невинный долг для покровителя - стр. 7
— И кто же?
— Сам Шахов, — говорит одна из балерин с придыханием. А у меня от знакомой фамилии нервная дрожь по всему телу начинается.
— Да ладно. За ним пожизненно вип-ложа забронирована, а он уже год в театре не появлялся. Как с нашей Ингой разошелся.
— Он со мной не расходился, — вклинивается она в разговор. Яркая блондинка, лет на семь старше меня. Она не обладает выдающимися данными, но периодически получает сольные партии. Меня всегда удивляло это, теперь же все становится понятно. — Это я его бросила. Он меня умолял не разрывать наши отношения, но я была непреклонна.
Познакомившись с Германом, слабо себе представляю, что ее слова правда. Этот мужчина никого не будет умолять. Он сам возьмет то, что ему нужно.
— Да какие там у вас отношения были! Пару раз тебя трахнул и все, — смеются балерины. — Наверное, он себе другую присмотрел девчонку.
После этих слов сердце начинает колотиться как бешеное. Нет, не верю, что из-за меня приехал. Надеюсь, что он забыл о моем существовании, мне проблем с Хомяковым хватает.
— А ну-ка быстро губу закатали! Он ко мне приедет. Решил отношения возобновить, — безапелляционно заявляет Инга и выходит из зала.
Опускаюсь на пол, не понимая, что происходит. Зачем же все-таки Герман будет присутствовать на репетиции? Я ему жестко отказала, он теперь даже не посмотрит в мою сторону. Надеюсь, действительно к Инге по старой дружбе решил заскочить.
— Матильда, извини, я невольно услышала твой разговор с Левиной о том, что тебя домогается Хомяков, — неожиданно подходит ко мне Вера. — Педагог права, послушай ее. Так будет лучше.
Вера Казанцева — очень талантливая, милая девушка. Единственная, с кем я близко сдружилась в театре.
— Ты не понимаешь…
— Я-то как раз все понимаю. Она же сказала спросить у меня, почему я танцую только в кордебалете. Потому что, как и ты, отказала одному очень влиятельному мужчине. Залепила пощечину, а он не простил. Зарубил мне всю карьеру, — грустно вздыхает.
— Но это же чудовищно, — вспыхиваю я.
— А кого это волнует?
— Я лучше умру, но не лягу под Шахова или под другого.
— Мати, Герман опасный и влиятельный человек в городе. Его имя вызывает дрожь у тех, кто перешел ему дорогу. Он беспощадно расправляется с врагами. С ним лучше не ссориться.
— Плевать. Он недостоин моего внимания. Он мерзкий и противный.
— Да ладно тебе, — с недоверием смотрит на меня. — Шахов шикарный мужик. Статный, красивый, перед ним сложно устоять. Ни в какое сравнение с Хомяковым не идет. Неужели у тебя нигде не екнуло?
— Нигде, — ни за что не признаюсь, что Вера права. Внешне-то он очень привлекательный, вот только нутро у него черное.
— Ладно, дело вкуса, конечно, но ты все равно подумай. Иначе у тебя судьба сложится, как у меня.
Через полчаса мы уже стоим на сцене, готовые к генеральной репетиции. В зале появляется Шахов, и с моим телом начинают твориться непонятные вещи. Меня бросает то в жар, то в холод, появляется дрожь, головокружение. Мужчина смотрит на происходящее безэмоционально, как будто ему неинтересно. Вокруг него суетятся люди, охранники, а он воспринимает все как должное. Его огромная фигура возвышается над остальным. Германа трудно не заметить. Он сразу же обращает на себя внимание.
После репетиции директриса, Зоя Викторовна и другие представители театра водят Шахова по кабинетам и залам, рассказывают, что пора бы обновить ремонт. И наконец его приводят на сцену, где собрались все танцовщики. Он знакомится с каждым по очереди, для каждого находит по несколько слов. Чем ближе он ко мне, тем сильнее хочется сбежать и не попадаться ему на глаза.