Невинность на замену, или Право первой ночи - стр. 27

— Хорошо, что выбрали тебя, а меня отправили в храм, иначе я могла бы стать такой же дрянью, как ты, — выплюнула со злостью и еще крепче сжала амулет, уже держа палец на одном из специальных рычажков, который активировал смертоносное прикосновение.

— Что тебе надо? Хочешь справедливости? Правды? Тебя сожгут Искоренители, а нас с матерью отправят в имперские темницы. Такого конца ты желаешь? — заявила уверенная в себе нахалка.

— Ты бы хоть раскаялась, и прощения попросила для приличия, — и все же я не могла смириться с тем, что у нее совсем нет сердца. Прошло достаточно времени, чтобы осознать тяжесть того греха, что она совершила.

— С чего это вдруг? — искренне удивилась сестра. — Скажи спасибо, что тебя не убили при рождении! Да ты жила все эти годы только потому, что мать оказалась слишком слабой, чтобы отдать приказ придушить тебя спящей в обители!

Я почувствовала, как ком обиды и боли застрял в горле, а на глаза навернулись слезы. Но нет! Она их не увидит! Ненависть сильнее обиды, и она подталкивала отомстить.

— Как же ты права! Знаешь, я не раз жалела о том, что не убили, — ухмыльнулась, вспоминая те страшные события в лесу. Тьма, говорят, живет в одном из близнецов. Так это правда! Вот только они в выборе ошиблись! Ее поганая душонка не имела ничего общего с человечностью, а такие понятия, как жалость, раскаяние, сочувствие — ей были не знакомы. И поздно взывать к совести, которой нет!

— Проваливай, Эвердин! Забудь, что у тебя есть родня. Если тебе нужна компенсация за труды, так возьми в том сундуке монеты и уходи! — прокричала раздраженно, прогоняя меня из комнаты жестом руки так, будто не родная сестра, а паршивая псина сидела у ее постели и просила милостыню.

— Какая щедрость, — рассмеялась в ответ, чувствуя, как ненависть застилает глаза. Знала, что если сейчас этого не сделаю, то рука не поднимется. Одно дело перерезать горло насильнику и совсем другое расправиться с сестрой, какой бы тварью она не была. И рука дрогнула, палец соскользнул на второй рычажок. — Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь, что натворила, — не успела она ничего ответить, как я приложила к ее лбу амулет и судорожно вдавила левый камень в основании. Какую бы ненависть я не испытывала, а не собиралась уподобляться гадине, по какой-то нелепой ошибке называющейся родной сестрой. Но, то ли рука дрогнула, то ли от волнения я все перепутала, а только вглубь ушли оба камня.
               Моя копия смотрела на меня зелеными глазами с полным осознанием неотвратимой смерти. Это самый настоящий первобытный страх, который я однажды уже прочувствовала на собственной шкуре.
Амалия оцепенела, побледнела и за долю секунды исчезла с кровати. Амулет щелкнул и распался на множество осколков.

Вот и все! — отчего-то на глаза снова навернулись слезы, и сердце пропустило удар, а от страха по спине пробежал холодок. — Пусть и не в том виде, как хотела, но первую часть задания выполнила.

Чтобы поскорее справиться с волнением, скинула одеяло на пол и свернула простынь. Подошла к окну и распахнула его. Посмотрела вниз на пустой сад и встряхнула ткань, наблюдая за тем, как осколки, сверкая в свете луны, осыпаются на землю.

Переоделась в походное платье сестры и спустилась в таверну под видом того, что мне не спится. Не хотелось оставаться в душной комнате.