Невинная жена для мажора - стр. 30
Для него я стала невидимкой. Он не замечает меня, даже когда мы лицом к лицу сталкиваемся в стенах ледового дворца.
Всё, чего я удостаивалась — его безразличием. Оно острым лезвием полосовало мои внутренности, когда близи себя я ощущала его аромат, когда наши глаза находили друг друга среди толпы, но всякий раз он смотрел будто сквозь меня, словно я просвечивающаяся субстанция.
Это унизительно. Я тоже уже не ищу поводов наладить с ним прежнюю связь. Какой смысл, если в его глазах я стала обманщицей и угрозой.
После занятий у меня остается ровно час для того, чтобы успеть подготовиться к матчу.
В раздевалке я переодеваюсь в клубный костюм, и пока у меня есть лишняя минутка до окончания раскатки, я захожу на сайт команды, чтобы посмотреть состав игроков на сегодняшний матч.
Улыбка расцветает на моих губах, как только я нахожу в списке заявленных семьдесят первый номер.
Может, отец не соврал, говоря о растяжении. Может, на самом деле ему нет никакого дела до Серёжи. А я уже понапрасну надумывала на отца всякое.
— Чему радуешься? — спрашивает Алька. — Твоя беспричинная перемена настроения в последнее время меня настораживает.
Ещё бы. Серёжа Уваров стал индикатором моего настроения. Чем он ближе, тем значительно выше поднимается моё настроение.
— Просто прочла свой гороскоп, — отвечаю, подавляя улыбку. — В нём говорится, что я кому-то очень нравлюсь, но этот кто-то боится в этом мне признаться.
Алька прикусывает щеку с внутренней стороны, углубляясь в свои мысли.
— О! — воскликнув на всю раздевалку, она подпрыгивает с лавочки. — Так может это Димка Старовойтов? Тот, что сегодня на паре угощал тебя жвачкой! — в ответ я цыкаю, поражаясь её дедуктивным способностям. — Не, ну а что? Через неделю день всех влюблённых, там и видно будет!
— Пожалуй, мне стоит покопаться в памяти и вспомнить всех парней, которые когда-либо угощали меня жвачкой. Кто знает, может, среди них я отыщу свою судьбу!
Зашнуровываю коньки, надеваю накладки на лезвия. В сотый раз за сегодня смотрю на себя в зеркало, а потом с Алькой под руку мы направляемся ко льду, минуя трибуны, уже переполненные болельщиками.
Аля вооружается корзиной для шайб, а я только и делаю, что бегло высматриваю Уварова сквозь оградительное стекло.
Наконец, он проезжает мимо меня, наши взгляды пересекаются, цепляются друг за друга, и я иду на риск, сама того не понимая. Инстинктивно, словно, если я не сделаю этого, то мир перевернется и даст трещину.
Расплывшись в улыбке, я махаю ему рукой и произношу беззвучное: “Привет”. А в ответ — ничего. Ни один мускул не шевельнулся на его безэмоциональном лице.
Я всю неделю настраивала себя не проявлять никакого, даже малейшего интереса в сторону Серёжи, но стоило увидеть его в хоккейном свитере, который ему очень идёт, как все мои настройки сбились.
Ну точно. Всему виной хоккейный свитер.
Ни его сосредоточенная мордашка с тонкой складкой на переносице, как подтверждение тому, что на льду он всегда находится в своих мыслях; ни его глаза, смотрящие сквозь прозрачный визор и приковывающие меня к месту.
Всё дело именно в свитере, ага.
Раздаётся сигнал об окончании раскатки. Мы с Алькой выдвигаемся на лёд, где собираем хаотично разбросанные по льду шайбы, в то время как практически все игроки и тренеры покидают ледовую площадку.