Невидимый - стр. 22
– Прошу прощения, – говорит Элизабет, – меня на время отвлекли твои прошлые сущности. Дай-ка мне сконцентрироваться.
Еще один долгий взгляд. Улыбка.
– Ты любишь читать, в этом нет сомнений. Возможно, ты прочитал «Маленьких женщин», хотя они не настолько тебе понравились, чтобы ты читал «Маленьких мужчин». Ничего страшного – я тебя прощаю. Может, ты фанат Марка Твена. Или Воннегута. В глубине души ты отчасти все еще веришь в Нарнию, и Шоколадную фабрику, и рыцарей Круглого стола. Правда, ты, возможно, не веришь в Тайный сад, но я прощаю тебя и за это. Ну как, тепло?
– Не то слово – обжигает! – признаюсь я.
– Отлично. Мне кажется, что ты, возможно, любишь и математику – в особенности в качестве метафоры. А еще ты играл на музыкальном инструменте – возможно, на скрипке? В твоей манере поведения есть что-то от скрипача. Но ты это дело бросил. Слишком долго приходилось практиковаться. Слишком много времени проводить в помещении. Ты любишь этот парк – впрочем, это уже не предположение. Ты сам предъявил мне веские доказательства. Конечно же, ты приводишь сюда всех девушек. Ровно на это самое место. И каждый раз они на это ведутся.
– Неужели?
Она кивает.
– Эта атмосфера, напоминающая о серийных убийцах, самый настоящий афродизиак.
– Как устрицы.
– Ого! Пожалуй, из всех парней, с которыми я ходила на прогулку, ты единственный, кто знает значение слова «афродизиак». Это уже само по себе афродизиак.
Я знаю, что нужно ответить, но вместо этого немного иду на попятную.
– Так вот чем мы занимаемся? – спрашиваю я. – Прогуливаемся?
Элизабет подходит чуть ближе.
– А что, разве можно это отрицать?
Она снова смотрит на меня. Изучает меня. Ничего не поделаешь – это меня затягивает. Такой новый опыт. Такой неожиданный поворот. В моей голове зарождается вопрос, и, не успев себя остановить, я понимаю, что задаю его вслух.
– Что ты видишь, глядя на меня?
Никогда прежде у меня не было случая задать этот вопрос. Произнося его, я вздрагиваю: можно подумать, что я разорвал свою грудь и показал спутнице, что внутри. Я совсем не готов к такому, но все равно это делаю.
– Я вижу парня, – отвечает она. – Я вижу того, кто всегда готов исчезнуть, погрузившись в свои мысли. Я вижу взлохмаченные волосы и пухлые губы. Вижу, как ты не можешь стоять спокойно. Я вижу, как сидит на тебе футболка, как сидят джинсы. Я вижу, что ты не знаешь, что тебе делать. И мне это очень близко. Правда.
– Какого цвета мои глаза? – спрашиваю я почти шепотом.
Элизабет наклоняется ко мне.
– Голубые. Как яйцо малиновки с несколькими коричневыми крапинками.
Невозможно описать, что я чувствую. Никогда раньше такого не испытывал. Она сказала мне то, чего я не мог узнать всю свою жизнь.
В эту минуту мы так близки. Ни один из нас не знает, что делать.
– Какого цвета мои глаза? – спрашивает она.
Теперь моя очередь к ней наклониться. Хотя я уже знаю ответ.
– Карие, – говорю я. – Темно-карие. Словно ко фе без капли молока.
Она улыбается, и я не знаю, какие слова должны последовать за этими словами, какое мгновение – за этим мгновением.
– Мне нравится гулять с тобой, – признается Элизабет. Потом отступает назад, оглядывается и смотрит на деревья. – Не могу поверить, что мы в центре города Нью-Йорка. Этот парк – какое-то безумие!
– Именно так, – соглашаюсь я, и мы идем дальше.