Невеста замка роз - стр. 3
Муж, опозоренный и униженный, никак не мог добиться от женушки правдивого признания, ведь она ни разу, даже в помыслах, не изменяла ему. Один вопрос мучил бедняжку: почему с той ночи, муж изменился и перестал оказывать ей знаки внимания, как прежде, а в постели вновь превратился в ханжу. Он, как и прежде стеснялся наготы, и совершал любовный акт в одежде, только чуть приспустив штаны. Она же, скромно поднимая юбку, лежала недвижимо, по причине неодобрения любого шевеления. Стоило ей двинуться в его сторону, или охнуть, как супруг сердился, называя ее порочной женщиной, а еще хуже – грешницей, которой предстояло гореть в пламени ада. После известия о ее беременности, он и вовсе перестал касаться жены, ведь «коробочка уже была полна».
Колдун ко времени рождения еще одного ребенка его крови, уже отбыл на приличное расстояние, прихватив себе на память о пышногрудой деве золотой кулон, снятый с изящной шейки. Зачем дожидаться появления младенца? По всему белу свету от него чад явлено больше двух сотен. Ни к одному из них он не проникся родительской любовью, да, и к девам прелестным он пылал только плотской страстью, без намека на возвышенные чувства.
Сейчас он вновь испытывал неутолимый голод, мучивший до судорог в конечностях. Причиной тому принцесса, навещающая теперь его воображение. Просыпаясь после сладкого сна, в котором голая дева с длинными светлыми кудрями манила его в свои объятия, колдун не находил себе места. Извела тоска – кручина.
Потирая руки от нетерпения, он вышел на рыночную площадь, где шумная толпа простолюдинов обсуждала последние новости:
– Слышали, король соседних земель к воротам пожаловал? Конница в парчовом убранстве, тысяча стражей. Пять обозов с дарами следом пришли, доверху забитые драгоценностями, шелковыми тканями, серебряной и золотой посудой. Тигра лютого в клетке для королевского зверинца доставили, щенков борзой собаки, да, еще птиц оперенья цветного, какие только в книжках на картинках рисуют.
– Утверждают, что по этому поводу приказано пятьдесят быков на вертеле жарить, три десятка овец, тысячу перепелов, без счету кур и прочей дичи. В кухнях королевских пироги пекут с форелью из горной речки, пива бочки наварили.
– Пышная свадьба ожидается. Ишь, какие приготовления затеяли!
– Чья? – не выдержал колдун, подходя вплотную к болтунам. А тем бы только языками чесать, был бы повод.
– Как же, наша Белла – наследница престола королевского венчается в церкви законным браком с сиром де Россом. Неужели не знаете? Вся молва только об этом и твердит. Всю чернь, простолюдинов и прочую челядь ждут королевские милости: бочки на улицу выставят, по чарке хмельного нальют, пирога кусок в каждый роток. На угощение наш король никогда не скупился, а уж по такому событию еще и по золотому отломится. Казначей, сказывали, уже распорядился монеты в сундуки ссыпать.
Поспешил колдун после всех разъяснений к королевскому замку, дабы убедиться в их правдивости. Прикинулся знатным господином, облачившись в драгоценный халат, с вышитыми золотом узорами, подпоясался широким поясом с каменьями самоцветными, туфли на турецкий манер с загнутыми носами на ноги надел, а сверху шляпу с пером страусинным. Всяк поймет, что перед ним важный господин, пусть и непонятно с которой стороны пожаловал. Этот образ он собирал по кусочкам из разных странствий, брал помаленьку, что особенно понравилось, а лицо и речь позаимствовал у одного купца, торгующего восточными тканями. Строгий профиль, нос с горбинкой, клиновидная бородка, особенные жесты, плавно-певучий голос, доставшиеся ему в исполнение черных замыслов, служили отличной маскировкой. Перед людьми представал серьезный, уважаемый муж, вызывающий доверие, с манерами благородного человека.