Невеста по расчету - стр. 15

Мы уезжаем из дома Павла только через два часа. Роберт берет меня под руку и проводит к пассажирской дверце своего седана. Он садится рядом, не отпуская от себя. Держит ладонь так крепко, что пальцы начинают ныть. 

— Сегодня ты отлично держалась, — произносит он с довольной интонацией.

Хотя я все равно отмечаю, что он выделяет слово “сегодня”. Это чтобы я не забывала, что прошлый прием прошел ужасно.

— Мне было неуютно в этом наряде. Твоя мама едва сохранила лицо, когда увидела меня. 

Я инстинктивно накрываю свободной рукой голые ноги, но Роберт не позволяет. Он откидывает мою ладонь грубым жестом. Он  совершенно точно воспринимает меня как пластмассовую куклу. Если на людях он еще сдерживается, то наедине он становится жестче с каждым днем. 

— А ты не для мамы одевалась, — произносит он.

— Ты хочешь, чтобы все вокруг думали, что ты берешь в жены девушку легкого поведения?

— Эскортницу, — он смеется. — А что? Отличный сюжет. Я подцепил грязную девочку, которая окрутила меня в два счета. Пусть думают так. Мне плевать, крошка, мне всегда было плевать на мнение толпы.

Он отпускает мою ладонь и переносит руку мне за спину. Он делает движение молниеносно — обнимает меня, притягивает к своему телу, и накрывает пальцами мой подбородок. Я пугаюсь, вдруг решив, что поцелуй неизбежен.

— Я хочу пересмотреть договор, — говорит он твердо. — Я хочу трогать тебя…

— Роберт.

— … Брать.

Он выдыхает это слово прямо мне в лицо. 

— Ты называешь то, что происходит между нами, договором? 

— Тебе не нравится это слово?

— Твои люди силой забрали меня из моего города. Привезли в Москву и в красках описали все беды, которые могут устроить мне и моим родственникам. 

— Я заплачу за все неудобства, — он отмахивается от моих слов, словно они не стоят его времени. — Я щедрый, Есения. Как на благодарности, так и на проклятия. Мне нельзя переходить дорогу, вот что тебе стоит запомнить.

— Я уже, — я киваю с горькой злостью. — Твои люди вбили эту память в мою голову.

— Вот и славно, — он надвигается, так что мне приходится вжаться в кожаную спинку. — Сколько ты хочешь за новый договор? Проси сколько хочешь, только прекращай ломаться.

В его глазах ни капли сомнения. Мне не верится, что он ни разу в жизни не встречал сопротивление. Такое возможно? Он видел вокруг себя только то, на что можно повесить ценник? 

Мои внутренние вопросы разбиваются о внешнее действие. Роберт рывком перебрасывает мое тело, устав от того, что я упрямо держу оборону. Он утаскивает меня под себя, закрывая всё вокруг своим массивным  тренированным телом. Под ним невозможно дышать, жар пропитывает каждый миллиметр воздуха, а проклятое платье оказывается не только коротким, но и ужасно тонким. Я чувствую себя голой и беззащитной, словно между мной и Робертом нет никаких преград.

Я выворачиваюсь, из-за чего делаю только хуже. Роберт насмехается надо мной, он тоже начинает ерзать, усиливая трение наших тел. Моя грудь проскальзывает по его рубашке, а его длинные пальцы находят мое лицо. Он переключается за мгновение — перестает улыбаться и смотрит так, словно ему больше не требуется даже видимость моего согласия.

Он пугает меня.

По-настоящему.

— Тише, тише, — шепчет он, наклоняясь к моим губам.

Я смыкаю губы, пережидая бурю, и чувствую, как его выдохи струятся по щекам. Только вскоре Роберт забирает весь воздух. Он собирает пальцы на моем горле, не давая сделать вдох, и продолжает давить. Я делаю судорожный глоток воздуха, захлебываясь и не понимая до конца, что происходит, но вдруг остро считываю, как к кислороду примешивается вкус его поцелуя.