Невеста напрокат - стр. 18
- Вот как с ней разговаривать, а? – обратилась она к сокамерникам по веб-связи и к нам.
- Никак. На сегодня мой лимит на общение с гомосапиенс исчерпан. Я спать пошла. Всем пока.
Выходя из кухни, я услышала вопрос Ксюшиного папы:
- Кем она нас назвала? – и клокотал в его голосе гнев человека, который не совсем правильно понял на мое чересчур интеллектуальное хамство.
Ксюша поспешила перевести фразу на русский язык:
- Она нас назвала разумными людьми.
Послышались извинения моих родителей, они пытались оправдать плохое поведение своей дочери. Ну, где такое видано, чтобы приличных людей гомосапиенсами обзывали! Удивительно, насколько оскорбительно стал звучать латинский язык в современных реалиях.
Мальчишки были уже в кроватях, когда я выползла из ванной. Ждали они меня, сверкая глазками из-под толстых одеял.
- А сказку ты сегодня не расскажешь? Сашка сегодня бабайку боялся, а я ему сказал, что тетя Надя придумает сказку о том, как мы ее победили, - племяш отчаянно зевнул.
Я тоже зевнула и забралась на свое раздвижное кресло. Устроилась поудобнее и уставилась в потолок. Глаза слипались. Где-то в глубине правого виска зарождалась мерзкая мигрень. Хотелось медленно утонуть в объятиях сновидений.
- Ну ладно, мои маленькие трусишки, слушайте. Жили на свете два брата. Никто их не мог назвать богатырями храбрыми, потому что были они еще так малы, что сами в свои силы не верили. И вот повадилась их пугать бабайка. Глупая и зловредная. Думала она, что братья эти малыши, - я зевнула еще раз, - и дать отпор ей не смогут. И вот нашел старший брат меч светящийся, и затряслась противная бабайка. Забилась в темный, пыльный угол.
- А я что сделал?
- А ты?.. Эм-м-м… А младший брат взял фонарик и осветил тот мрачный уголок. Вот так и исчезла бабайка. Ведь знали не по годам умные братья, что бабайки всякие света боятся. Теперь вам любые страхи нипочем. Конец! Теперь спать.
- Мы завтра победим ее, - сказал Сашка, отвернулся к стенке и засопел.
Я тоже вскоре расслабилась и сама не заметила, как заснула.
Проснулась среди ночи от тихой истерики, доносившейся из коридора: Ксюша на фоне Анечкиного плача переругивалась с Антоном. Я потянулась за телефоном, чтобы посмотреть время. Четыре тридцать утра. Мигрень сейчас сверлила мозг так, что хотелось биться головой о стену. Обычно после полноценного отдыха меня отпускает. Н-да, хотела отоспаться, но не получится.
Накинула халат и поплелась на кухню, где, собственно, и собралась молодая семья.
- Я не могу больше! Чего она хочет? Чего ты хочешь? – вопрошала Ксюша свою дочку.
Брат сидел и тер лицо, пытаясь смахнуть сонливость. У него плохо получалось. Явно он не хотел быть среди ночи здесь, но героически разделял участь неспящего родителя с женой.
- Что случилось? – спросила я.
- Орет. Не знаю, что с ней делать, - Ксюша была на грани нервного срыва.
- Может колики? – предположила я и вернулась в спальню за пеленкой, расстелила ее на столе. – Клади.
Пощупала животик. Крепкий. Оставила Аню на Ксюшу, сама же стала готовить клизму.
Брат сбежал досматривать сны. Сделал он это виртуозно, как ниндзя. Вот сидел за столом, а в следующее мгновение смотришь, а его уже нет! Даже шороха не было слышно.
А ведь глубокой ночью звуки как-то интересно воспринимаются. Обостряются сильно. Капает вода из плохо закрытого крана. Как-то по-особенному жужжит холодильник. Шаркают тапочки Ксюши по полу. А за окном свистит непогода.