Невеста для генерального - стр. 11
— То есть у тебя было время изучить, как тут все устроено, как работают модели и так далее.
Главное, не спрашивает — утверждает.
И что говорить в ответ? Скажу «нет», решит, что я тут балду пинаю вместо работы. Отвечаю расплывчато:
— Ну… в целом, да.
— Тогда скажи мне, — генеральный подается вперед, и его тон становится еще более строгим, — почему ты отказалась от съемок?
— Максим Романович, но я ведь уже объяснила: я не модель.
В конце-то концов, генеральный не может не понимать! Работать среди моделей и моделью — вот вообще не одно и то же.
— Ты знаешь принципы работы, этого достаточно.
Сказал как отрезал.
Ему достаточно, а мне нет. Я могу ему прямо сейчас показать ролики, как работают настоящие модели перед фотокамерами. Сменить позу тридцать раз за двадцать секунд для них не проблема, а для меня — очень даже. И я ни разу не шучу, реально несколько десятков поз за минуту! Вот хоть сейчас доставай телефон и показывай ему видео.
Ну где я и где все эти лампы, софиты и уверенность? Нас разделяет пропасть. Нет, Марианская впадина.
— Максим Романович, я думаю, что… — хочу объяснить, что все не так просто, как он там себе насочинял, но договорить не успеваю.
Он сурово прерывает:
— Кира, думать — это не твоя задача. Твоя задача — четко следовать инструкциям, которые даст режиссер. У тебя подходящий типаж, ты нужна мне на этих съемках и сделаешь так, как я сказал. Твое участие уже согласовано.
Вот как? Округляю глаза. Без меня меня женили. На место страха быть уволенной приходит злость.
Я ему что, рабыня?
Ладно бы просил, так ведь нет, приказывает, словно я его собственность и он имеет полное право распоряжаться мной как вздумается.
— На время твоей командировки за тобой сохраняется твой полный оклад, плюс командировочные. Возможна и премия.
Он называет общую сумму, и я ошарашенно на него пялюсь.
Я знаю, сколько получают модели, и за одну съемку им столько не платят, если они не звезды, конечно. Неужели этот проект настолько важен Рокотову? Черт, это даже хуже. Когда провалюсь, по голове меня точно не погладят. А я ведь провалюсь — обязательно! Причем так феерично, что ему и не снилось! Я неуклюжая, нефотогеничная, и вообще… Он что, слепой и этого не видит?!
С другой стороны, это как раз почти нужная сумма для мамы. Если буду экономить командировочные, то как раз хватит.
Теперь во мне борются две части.
Одна говорит: «Кира, это лучше, чем кредитная кабала. Несколько недель съемок, и проблема мамы будет решена. Никакого суда, она перестанет нервничать».
Другая цокает и закатывает глаза: «Ну да, а о своих нервах ты подумала? Помнишь, как Соколов орал на новенькую модель? Называл ее деревянной, бестолочью, бесталанным переростком? И это она закончила школу моделей. А тебя, дорогуша, ждет кое-что похуже. Ты не умеешь двигаться, держаться на камеру. Те, кто говорят, что это легко, просто не пробовали сами. Куда ты лезешь? И вообще, маму ты на кого оставишь, а? Модель недоделанная. Не, не вариант».
— Если откажешься, можешь писать заявление по собственному желанию, — сухо припечатывает Максим Романович. — Мне не нужны сотрудники, которые отказываются работать.
— Я не отказываюсь!
Впервые на его лице хоть какие-то эмоции: генеральный приподнимает бровь.
Его губы трогает легкая усмешка.