Невечнозелёное - стр. 2
Было достаточно светло, но начинало холодать. Прибавили ходу – однако Мишаня, замыкавший цепочку, взвыл и попросил подождать, а ещё лучше – посидеть «вон на том диванчике». Мишаня умоляюще махал в сторону поваленных деревьев на берегу. Они, действительно, образовали стволами нечто, смахивающее на очень большой диван. Довершали пародию на интерьер древесные грибы – росли на верхнем стволе, служившем «дивану» спинкой. Грибы, а по форме – точь-в точь бра.
– О, Мишаня дом свой встретил! – засмеялся Яндекс. – Теперь, главное, комп найди. Вай-фай есть? – Он почему-то уже не злился и даже не было заметно, чтобы нервничал. Наоборот, выглядел вполне воодушевлённым. Блеск привычный в глазах появился.
– Да, кстати, – вспомнил Антон. – Мишань, Ирма, а вы поесть-то что купили? В смысле – мясное брали?
– Как же! – Мишаня потянулся за пакетом.
– Придётся здесь съесть. Они же вегетарианцы. В смысле – мама с папой. Чего им туда тащить… Позориться только.
– Так собаки, может, сожрут за милую душу. Собак-то держат родаки? – Ирма увидела выход из положения.
– Мы и сами можем. Причём тут собаки, – пробурчал Мишка, превращая «диван» в походный стол. – Вперёд!
Антон хотел поесть у родителей, поэтому пикник проигнорировал: лучше пока проверить, правильно ли они идут. Ориентир-то идеальный, только залезть придётся повыше, чтобы его увидеть. Это три красавицы-сосны, которые, наверное, помнят ещё охоту кайзера Вильгельма на благородных оленей. «Да не охоту, а сущую бойню!» – обычно комментирует сей исторический факт Королева-Спасайка, а если официально – то его, Антона, мама. И хмурит брови. Сосны очень большие, возвышаются среди леса, как учительницы младших классов в стайке воспитанников. Олени, Антон на старых фотографиях видел, тоже водились в этих местах сказочно крупные. Их называли королевскими. Если идти дальше, в самую непролазную, казалось бы, чащу, то внезапно путнику может открыться памятный знак, установленный в честь охоты кайзера. Или кусок прекрасно уложенной брусчатой дороги. А то и добротный каменный мост покажется сквозь заросли – словно мираж. Всё это заброшено, напоминает декорации к фильму о потерянном мире. Нереальность. Но – реальность.
Антон уж собрался было лезть на дерево, да заметил у берега движение. Похоже, к ним шли.
И повезло, а!? Это же сама Королева-Спасайка с прутиком в руке и соломинкой в зубах идёт-плывёт к ним сквозь чащу, от веток уворачивается. Коза у неё на верёвке, беленькая.
– Мам, ты как дама с собачкой.
Пухлое родное личико вытянулось, брови взлетели вверх. Антон подошёл, обнял. Маргарита справилась с изумлением:
– Антошка!!! Мама-дама… Привет, народ. Ого, сколько вас! – Королева-Спасайка обобрала несколько репьёв со своей красной хипповской юбки, оглядела толпу и рассмеялась. – А что печальные такие? Вы же в лес пришли! Радоваться надо.
Яшка натянуто улыбнулся, Ирма бросилась гладить козу. Антон вспомнил про «унылую харю» – таким эпитетом Спасайка может запустить в кого-либо, меланхолии предающегося. Сейчас постеснялась, однако.
3.
Димка, пока не откроет рот, похож на французского интеллектуала из 60-х. Чёрные прямые волосы модно острижены в самом что ни на есть барбер-шопе. Удовольствие не из дешёвых, но Димка стрижётся только там, и об этом узнает, пожалуй, любой, с кем он решит познакомиться. Очки в роговой оправе, твидовый пиджак с заплатками на локтях, замшевые ботиночки. Да, этот парень не на шутку собрался в лес…