Неупокоенные - стр. 22
Калеб же поправил подушки, сложил плед и отправился в кухню. Изучая содержимое буфета и шкафчиков, он пришел к неутешительным выводам: в квартире Джека не водилось ничего съестного. Калеб вырос в богатом доме в окружении слуг и лишь в теории знал, как сварить кашу или кофе, помнил, что для приготовления чая необходимо добавить щепотку «Эрл Грей» и залить кипятком. Собственная неопытность удручала его. Матушка частенько повторяла, что аристократ обязан уметь все, что делают слуги, и даже больше, но повар придерживался другого мнения, стараясь не подпускать Вайолет к плите, боясь, что она обожжется, или на нее брызнет раскаленное масло.
К счастью, Джек оставил накрытый салфеткой и от того незаметный поднос с завтраком на столе, и, когда Вайолет вернулась в гостиную умытой и причесанной, Калеб открыл кофейник, серебряные кастрюльки с горячим. На фарфоровые тарелки дети положили идеально круглые яичницы, золотистый омлет с коричневыми ломтиками беконами и сосисками. В подставке с тостами был зажат плотный конверт.
Пока Вайолет уплетала омлет, а Жнец пил какао и хрустел тостом, неторопливо пережевывая и смакуя его, Калеб ознакомился с посланием: «Вернусь поздно вечером, на обед зайдите в булочную неподалеку на углу (очень вкусные круассаны)», – в конверте звякнули монеты.
– Как ему не скучно без домашнего животного, хоть бы маленькая канарейка или попугайчик, ведь у него столько восточных диковинок, – посетовала Вайолет. – Помню, у мадам Клеменс был дивный попугай из Индии. Большой, с голубым оперением и желтым брюшком.
– Это синегорлый ара, – пояснил Калеб. – Дорогая птица, требующая бережного и внимательного отношения. Ты бы с такой не справилась.
Вайолет насупилась:
– Ну и ладно! Не попугая, так собаку, ведь мама говорила, что если мы будем хорошо себя вести, то на Рождество нам подарят щенка.
Калеб тяжело вздохнул, убрав деньги в карман. Упоминание о Рождестве, которое они больше не встретят с родителями, отбило аппетит, и чтобы сестра не увидела его слез, он скрылся в ванной.
Закрыв дверь на щеколду, Калеб отвинтил кран и под шум воды издал сдавленный стон – в черную дыру раковины упало несколько слезинок. В отражении зеркала он увидел не искаженное гримасой боли лицо, а хищную улыбку и мстительный блеск в глазах.
«Я отомщу, клянусь вам», – на миг ему показалось, что за спиной возникли полупрозрачные духи родителей – сердце замерло, он обернулся, но там никого не было.
Как только они покончили с завтраком, Жнец протянул детям руки, и те взялись за них.
– Ничего не бойтесь, – спокойно предупредил Жнец и гостиная померкла, словно кто-то погасил свет и они окунулись в кромешную тьму. Повеяло ароматом сырости, лица обдало дождевыми каплями. Дети стояли на окутанной туманом мостовой.
Небо укрывали плотные черно-серые тучи, не пропускающие ни единого лучика света. Да и откуда ему взяться в обители мертвых, где вечно идет дождь, и тускло горят желто-красные фонари. Жнец не боялся намокнуть: мелкие капельки собирались бусинами на его длинном плаще и стекали вниз на темные гладкие камни с белесыми прожилками. Словно по ним процокало множество женских каблучков, каждый из которых оставил трещину, и она разрослась вширь, образовав подобие паутины. С легким хлопком Жнец раскрыл зонтик и вручил его Калебу: