Неупокоенные - стр. 24
– Так вот почему в стоке багровая вода! – поняла Вайолет. – Точнее кровь.
Жнец кивнул:
– Хотя по большей части это остатки из кроварни, радует, что сегодня не пятница, иначе здесь валялись бы чьи-нибудь органы. Местный бармен обожает протыкать их бамбуковыми соломинками и подавать как готовый напиток, но пьяные кровососы любят мусорить.
– Как… удобно, – пробормотал Калеб. – Посуду мыть не нужно.
– Старшие жнецы не слишком интересуются чистотой на улицах Корпсгрэйва, но и не хотят превращать его в кладбище с мертвецами посреди улицы.
– Должно быть, кучерам частенько приходится чинить кареты, вот так попадет чья-нибудь кость в спицы колеса, и оно сломается, – Вайолет перепрыгнула через чей-то скелет в тряпье и недовольно фыркнула. – Ну и ну!
Чем ближе они подходили к ратуше, тем чище становилось на улице, и чаще встречались призраки. Это были люди в одеяниях из разных эпох, которые дети видели только в книгах. Никто не обращал на них внимания, души проходили сквозь детей и Жнеца. Последний слегка морщился, чувствуя неприятный холодок чужой души.
– Они нас видят? Слышат? – почему-то зашептала девочка.
– Меня – да, вас – нет, вы ведь живые, – ответил Жнец, стуча тростью о камни.
– Здесь может быть наш отец? – спросил Калеб, цепляясь взглядом за каждое мужское лицо.
– Возможно, но вы не сможете с ним поговорить.
Калеб решил, что обязательно попробует еще раз вызвать отца, и тот объяснит слова матери: «Разгадка наших врагов в стихотворении, оно скрыто у сердца. Что же это может означать?» – подумал он.
– Ах, какая встреча! – воскликнула остановившаяся напротив них бледнолицая красавица с алыми чувственными губами и такого же цвета глазами в обрамлении длинных ресниц. Из-за плотности и четкости облика дети поняли: она не призрак.
– Мадам Батори, – Жнец снял головной убор, приветствуя ее.
– Ты к своим? Составлять отчет? – дама подтянула черную кружевную перчатку повыше, и дети заметили, какими острыми оказались ее ногти.
– Как всегда, – Жнец кивнул.
– А кто эти сорванцы? – Мадам впилась в Калеба с Вайолет внимательным взглядом.
– Мой временный крест, – коротко ответил Жнец.
После перехода в Корпсгрэйв он отметил души детей черными крестиками, обозначив их неучтенность, дабы коллеги не задавали лишних вопросов.
– Какой хорошенький мальчик, – проворковала Мадам и потрепала Калеба за щечку, а затем схватила его руку и прошептала. – Боже! Какие тонкие музыкальные пальчики! Должно быть, ты хорошо играешь…
– У меня очень талантливый брат, – с гордостью заявила Вайолет, и Мадам перевела взгляд на нее.
– Да что ты говоришь… – растягивая слова, прошептала она. – Но ты… куда более одарена природой, моя маленькая фиалка, – женщина погладила малышку по лицу, коснулась пепельных волос, плеча.
– Нам пора, – прервал ее Жнец. – Дела не ждут, всего хорошего, Мадам.
Дети кивнули и последовали за ним, а женщина еще долго стояла, провожая взглядом затянутую в черное платьице девичью фигурку, тонкие, стройные ножки в полосатых чулках.
– Хорошенькая… – прошептала она, облизнув удлинившиеся клыки, и пошла дальше.
Калеб с Вайолет остановились перед трехэтажным зданием ратуши в готическим стиле из угольно-черного камня с башнями по бокам и центру. Фасад с высокими стрельчатыми окнами украшали статуи Смерти в балахонах, из-под которых светились белые черепа, а костлявые пальцы сжимали древки кос. На часах центральной башни мимо римских цифр двигались стрелки-кости, а рамкой служили ребра.