Неудачница: перезагрузка - стр. 48
- Почему с тобой так сложно? – буквально цедит Бондарёв.
- Наверное, потому что ты вообще не умеешь ухаживать за женщинами, - предполагаю без эмоций.
- Мила, - Глеб хватает меня за руку, когда я вновь разворачиваюсь к выходу, и я не выдерживаю: звонкая пощёчина приходится ровнёхонько по центру синяка.
Глеб закрывает глаза и плотно смыкает челюсти.
Я вижу, как ему больно, но мне его не жалко. Уже не жалко.
- Мне противно оставаться с тобой в одном помещении, - говорю негромко. Затем всё-таки разворачиваюсь и иду в прихожую.
Снимаю полушубок с петли, быстро одеваюсь, застёгиваю сапоги, вспоминаю про сумку, обхожу Глеба, поднимаю её с дивана, пересекаю всё расстояние до входной двери так быстро, как только могу, поворачиваю ручку, переступаю порог и, уже оказавшись в коридоре, замечаю: Глеб всё ещё стоит на прежнем месте. Стоит, опустив голову… Сердце отчего-то сжимается, но я пересиливаю себя и захлопываю дверь.
Во всех смыслах этого выражения – и в буквальном, и в метафорическом.
Это даже странно, но я вдруг ощущаю свободу: свободу от всех невысказанных слов… Я чувствую лёгкость внутри себя!
Набираю номер такси, выхожу из дома…
Теперь он знает, что я о нём думаю. И это хорошо – может, будет меньше фантазировать на мой счёт.
Диктую адрес, иду к воротам…
Наконец-то все слова сказаны.
Все точки расставлены.
Останавливаюсь у дороги, жду машину…
Глеб должен был узнать, какое впечатление производит!
Он должен был, наконец, прозреть!
Должен был понять, что так нельзя поступать!
Чёрт!!!!!!!
…
Закрываю лицо руками.
…
Почему у меня больше не получается его презирать?!
...
У меня не осталось ни симпатии к нему, ни страха, ни азарта от ожидания очередной его реакции. На смену всему этому пришло понимание того, насколько он одинок. И насколько запутался в себе.
На смену всем чувствам пришла тупая и бесполезная жалость.
Боже, что со мной не так?!
- Мила, твой мозг окончательно отключился, - бормочу себе под нос, продолжая стоять с закрытыми глазами.
Звук подъехавшего такси отвлёк меня от отпевания своего мирно почившего рассудка, так что я взяла в руки то, что от меня осталось, и загрузила это в машину. Пока ехала, смотрела в одну точку - кажется, это был затылок водителя, но, хоть убей, я не могу вспомнить ни цвета волос, ни их, собственно, наличия: память моя отключилась вместе с рассудком и отправилась в отпуск до нового года… Когда добралась до своего дома (а как это происходило, я тоже почему-то не могу вспомнить), то завалилась на диван в одежде и некоторое время просто лежала. Потом поняла, что лежать неудобно, и перевернулась на спину.
Есть ли хоть один шанс, что то, что я испытываю сейчас – всего лишь мираж? Или я действительно прониклась теплыми чувствами к Бондарёву?.. К БОНДАРЁВУ!!! Я жалею его вместо того, чтобы презирать! Это что ж за сломанный мир такой?! Неужели мы все уже настолько испорченные, что откровенные недостатки начинаем воспринимать, как естественный фон человека?
Ведь Глеб ведёт себя по отношению ко мне, как последний засранец: он даже не напрягается смягчить тон, когда разрушает мои мечты! Он не скрывает, что получает удовольствие от того, что заставляет людей страдать! Он гад, грубиян и тиран!
Так почему я лежу и жалею его?!.
…
Переворачиваюсь на бок.
По-хорошему – бежать надо из этой компании и из общества Бондарёва. И в ближайшее время. Место работы и местное общество плохо влияют на меня: я становлюсь мягкотелой. Если бы я «двадцати дневной давности» узнала, что я «нынешняя» лежит и жалеет тирана, испортившего жизнь всех, кто его окружает, я бы дала самой себе затрещину и посоветовала обратиться к психиатру. Но к кому мне обратиться теперь?..