Нестрашная сказка. Книга 3 - стр. 22
Я осмелился спросить, как остальные дети на свет появляются? Он отвечает: из пробирки. А в приёмной уже полно народу. И все то с одной, то с двумя ленточками. На вожака смотрят преданно, на меня алчно. Я начинаю вспоминать благословенные времена, когда можно было двух полководцев одним треножником отходить, чтобы добрым людям не мешали плодиться и размножаться, и одновременно – напутствие дедушки Миты, сидеть тихо. Короче – попал. Нет, говорю, я лучше в клетчатом. Мне так привычнее.
То, что с меня вдвое за учение взяли – чепуха, что жить пришлось в каморке под лестницей – тоже не самое страшное. Другое дело естественные потребности. Я ж нормальный половозрелый джинн, мне ж без личной жизни никак!
– Ну, и?
– Начал изыскивать варианты. И получил полный облом. Куда ни кинь, то голубые, то розовые. Засечёшь клетчатую хламиду – обязательно мужик окажется. Раз женщину на улице увидел. Идёт впереди, юбочка в сине-красно-зелёную клетку, на ножках белые гольфы с помпонами. Ножки, правда, кривоваты и коленки сухие, как у старой курицы. Но тут уж не до жиру. Догоняю, обхожу…
– И-и-и… – Лекса скрутило, но таки выговорил, – шотландские Дугласы. Килт с такими цветами у них.
– А на груди три голубые банта! И борода веником. Смотрит на меня и с ходу предлагает присоединяться к их радикальному братству. Они, дескать, за полное раскрепощение, включающее детей, животных и некрофилию. Я и не сдержался. Близко стоял так, что ему бороду напрочь спалило, бантики завяли. Даже на стене копоть осталась. Хорошо, мы как раз в переулок свернули, народу вокруг никого. Я его к стенке копчёной придвинул и объяснил, что если он хоть словом кому проговорится о нашем разговоре – спалю к чертям весь город, устрою им тут фейерверк по полной.
– Обошлось?
– Он в этот же день свалил до дому. Манатки собрал, и был таков. Но мои-то проблемы при мне и остались. И вот дней через пять иду по коридору, аудиторию ищу. Попадается мне навстречу университетская активистка. У неё не то что ленточки даже волосы в розовый цвет выкрашены. Но если не обращать внимания, девица вполне ничего себе. Только меня увидела, и давай агитировать. А я и думаю, чего я себе на ровном месте проблему придумал?.. Вот же они женщины рядом, следует только изменить подход. Эта дурочка, может, мужика нормально в жизни ни разу не видела, вот и заблудилась. Она меня уговаривает, а я поддакиваю да соглашаюсь. Девочка и расслабилась. Тогда я ей под страшным секретом сообщил, что на самом деле я женщина. Она не поверила. Договорились, у меня в каморке после занятий встретиться. Чего я там пел, всё и не вспомню.
– Заинтриговал?
– Угу. Пришла. А много ли нам джиннам надо, чтобы женщину охмурить? Она и не заметила, как в койке оказалась. А под утро разревелась в три ручья. Жизнь, говорит, прошла зря, дескать, проклятые радикалы отняли у неё самое главное. Обманули. Ну, она им покажет.
А вскоре выходит новый закон, хламиды нам заменяют на татуировку. Если прикоснулся к ереси, носи знаки отличия пожизненно. Чтобы, значит, каждый мог тебе на вид поставить. Тёмен народ – не понимает, что татуировка это не просто рисунок, это такое заклинание, которое тебе всю жизнь перепашет. Цветочки, лепесточки – а судьба загнулась. Но к тому времени у нас уже подпольный кружок организовался. Сопротивление. Парень один меня с ног до головы изрисовал клетками. Только, говорит, постоянно подновлять придётся. Ну, думаю, как-нибудь продержусь. Не век же ты будешь страждать, выздоровеешь и заберёшь меня из этого сумасшедшего дома. С тела краска быстро смывалась, на голове помедленнее. Ещё зудилась, спасу нет. Но терплю, жду. И дождался, накрыли нас прямо в постели с Моникой. Жарко было, с меня почти вся краска сползла – налицо целый комплекс преступлений. Угадай с трёх раз, какое мне наказание вышло?