Неспящая - стр. 19
ККМР. КиКиМоРа. Так в народе стали называть заболевших почти сразу после того, как было официально объявлено о неконтролируемой вспышке нового заболевания и озвучено его полное название.
Начинается всё с бессонницы. И бессонница эта не обычная – не та мучительная гадость, которая вытягивает из своей жертвы все силы. Нет. Просто человек вдруг перестаёт спать, совершенно не чувствуя при этом никакой усталости. Когда такое случается с ребёнком, его жизнь превращается в кошмар. Все хотят, чтобы ты спал тогда, когда этого хотят от тебя взрослые, то есть каждую ночь. А тебе не хочется спать, и никак не получается быть хорошим и послушным. Но взрослые не понимают – они хотят, чтобы ты вёл себя, как все, а раз ты не можешь, как все, значит, надо заставить тебя силой.
Со взрослыми поначалу бывает чуть легче. Ну, не спится и не спится. Даже ещё и лучше. Особенно, если работы много, или если дома младенец, с которым всё равно не поспишь по-человечески. Вот и мой отец сначала радовался, что спать расхотелось. Неделями круглосуточно сидел за своими чертежами и расчётами, стал успевать к сроку со всеми проектами и набрал ещё кучу дополнительных заказов.
Но если ты живой человек, будь ты хоть и кикиморой, а спать время от времени всё равно приходится. Сон на кикимору наваливается неожиданно, но неумолимо. Опытные, годами настраивающие свой организм, уже умеют чувствовать приближение этого крепкого неумолимого сна – кокона. Они умеют на это время забраться в такое место, где никто не потревожит. А новички – те просто валятся с ног там, где кокон настиг их.
Силой вывести кикимору из кокона невероятно трудно, но если задаться целью, то возможно. Но – опасно. Если кикимору насильно разбудить один раз, второй, то, возможно, ничего страшного и не случится, разве только кикимора будет чувствовать себя больной и разбитой. Но чем чаще и грубее выводить из кокона, тем агрессивнее будет реакция. Тем ужаснее может быть срыв.
Конечно, сразу же возникли теории о том, как лечить кикимор. И хотя людям здравым быстро стало понятно, что переломить болезнь силой медикаментов невозможно, многие продолжают надеяться на такое лечение.
А другие, отзываясь на спрос, лечат, пытаясь колоть седативные и возбуждающие препараты по сложным схемам. Раньше ещё была надежда, что хотя бы так возможно наладить режим сна и бодрствования. Теперь такая надежда осталась у особо упёртых медиков и у совершенно отчаявшихся родственников. Пережив все оттенки ужаса, то отрицая очевидное, то надеясь, что всё ещё можно исправить, родственники зачастую подталкивают кикимор к пропасти уверенными тычками в спину. Сдают своих близких на лечение в сомнительные частные заведения, а дружинники потом ловят беглецов, которые уже в безнадёжном состоянии. Обычно несчастных возвращают заказчикам, от которых кикиморы и сбегают. Но иногда – чаще всего, когда я вмешивалась – такой беглец попадал к Эрику в подвал на передержку.
Некоторые кикиморы, которые долго бомжевали, приходят на передержку сами, рассудив, что жизнь в отдалённом интернате куда лучше жизни в подвале, на чердаке или в расселённых трущобах. Кого-то дружинники забирают к нам по заявлению родственников, коллег или соседей, не желающих больше жить рядом с опасным и непредсказуемым человеком. Иногда близкие сдаются после долгой отчаянной борьбы и мучений, не выдержав постоянного напряжения. А кого-то бдительная родня сдаёт дружине всего лишь по подозрению в заболевании, чтобы полностью себя обезопасить.