Несовместимые. Книга третья - стр. 29

Когда я приехал, не мог поднять на нее глаза, опуская их в самый низ, в пол, поскольку Марта значительно ниже меня. Я стоял перед ней, как провинившийся мальчишка, и ждал, когда она начнет меня отчитывать или вовсе даст пощечину.

Но меня сильно удивило ее действие, потому что Марта медленно приблизилась ко мне и потянула руки к моим плечам, пытаясь обнять. Я неуверенно склонился, и тогда Марта смогла обхватить меня за шею и прижать к себе. Я расслабился и уткнулся лицом в ее плечо, вдыхая запах выпечки, запах своего детства, когда постоянно повторял Марте, что не смогу без нее жить и без ее фирменных пирожков. В ее объятиях я всегда чувствовал себя намного лучше после смерти мамы. Даже сейчас, в свои тридцать два, в ее объятиях чувствую себя тем же маленьким мальчуганом, который капризничал, выделывался взрослым, но при этом крал горячие пироги из-за нетерпения.

– Мальчик мой, – выдохнула она из себя со слезами на глазах, и мое сердце сжалось.

Марта чуть отстранилась от меня и оглядела с головы до ног, а затем заострила внимание на моем лице, ища мой взгляд. Я взглянул на нее исподлобья с виноватым выражением лица.

Она постарела, но уверен, не годы добавили ей морщин, а вечные переживания именно за меня. Эльвира писала об этом, просила меня изредка звонить Марте, но я просто не знал, что ей ответить. Я попросил сестру передавать ей, что со мной все в порядке. Я превратился в последнего труса, потому что всегда боялся того, что обо мне подумают родные, когда вытворяю то, что им не по душе.

– Ты страдаешь, – вынесла Марта свой вердикт печальным голосом, когда пристально вглядывалась в меня несколько долгих секунд.

Я шумно выдохнул через рот и повернул голову в сторону.

– Не надо этого, – прохрипел я, засовывая руки в передние карманы брюк.

– Тебе всегда было неприятно, когда пытались копаться в твоей душе. Даже психологов выгонял.

Этой властью обладает лишь Элла.

Я переместил взгляд за спину Марты и увидел Эльвиру со слезами на глазах, пытающаяся сдержать рыдания. Она всегда была слишком сентиментальной, что даже годы и рождение ребенка этого у нее не отняли.

– Зачем ты все разрушил? Вы с Эллой были так счастливы, – продолжала наступать Марта уже со злобой в голосе.

Я сжал челюсти, не зная, что ответить.

– Не молчи, Эдвард. Ты всегда все прятал в себе. Я должна знать твои мотивы. Ты ее не любил?

Последняя фраза наполнила и разбила мою чашу терпения. Я резко переметнул глаза на Марту, в которых плещутся гнев и возмущение, но первое я сдерживал, поскольку осознавал, кто стоит передо мной. Хотя после непростого разрыва с Эллой мне все тяжелее контролировать эту эмоцию. Снова.

– Не говори так, Марта, – сдержанно объявил я.

Марта отчетливо видела мой просыпающийся гнев, но он никогда ее не пугал. Даже если иногда доходил до такой точки, что можно сравнить с неконтролируемым гневом отца, которого боялись все, но Марта все равно не ставила меня рядом с этим ничтожеством и никогда не говорила, что я похож на него.

– Как тогда объяснить твой поступок? Девочка страдала и продолжает страдать. Легче всего, если убивает близкого человека чужой человек, и его можно ненавидеть. Но любимый человек…

– Марта! – Выкрикнул я, и она поджала губы в тонкую полоску, продолжая смотреть на меня с вызовом. – Не сыпь соль на раны, – спокойнее добавил я. – Я хочу, чтобы вы не вмешивались и не усугубляли ситуацию. Это касается нас с Эллой, и мы сами решим эту проблему.