Несостоявшийся рассвет. Повесть - стр. 8
«Старшей» Кате было всего десять лет. Она выглядела худенькой девочкой, одетой в поношенное ситцевое платьице, из которого давно выросла. Заплетённые кое-как косички с синими бантиками торчали в стороны. Её лица я не запомнил, но, по-моему, на нём имелись веснушки, и ростом она была намного выше меня.
С Сережей мы были ровесниками, если не учитывать, что мать зарегистрировала моё рождение второй раз. Это был крепыш с белокурыми волосами, веселый и добрый. Мы подружились сразу и почти не расставались до самого моего отъезда в Пятигорск. Тем не менее, не будучи старше, он, как и Катя, опекал меня по-братски и был примером для подражания.
Как-то в конце уже наступившего лета Катя предложила нам сходить в кедровник, чтобы собрать его шишек и полакомиться орешками. До кедровника мы шли не один километр по проселочной дороге между высокими и толстыми елями. И чем дальше мы углублялись в них, тем становилось темнее. Впервые в жизни я, по-настоящему, ощутил тяжёлый аромат таёжного леса, который своими вершинами закрыл небо и, казалось, затих в ожидании своей добычи. Там, в глубине между разлапистыми елями, нам мерещились волчьи глаза или грозное дыхание медведя. От страха мы невольно взялись за руки, и перешли на шёпот.
– Слышите? – тихо произнёс Сережа, указывая на густой кустарник. – Мне, кажется, там кто-то есть.
– Кто? – вырвалось у меня.
– Дед Пихто! – рассмеялся он, довольный шуткой.
После его проделки мы стали опять громко говорить, смеяться, выкрикивать отдельные слоги и слова, чтобы послушать далёкое эхо. Первоначальный страх сменился нервным весельем, которое постепенно отвлекло нас от чар могучей тайги.
И вот мы вышли из полумрачного царства елей. Над дорогой появилось солнце, подул слабый летний ветерок, а впереди, пронизанные яркими лучами света, показались высокие кедры. С криками мы разбежались в стороны, чтобы собирать в траве упавшие с них тёмно-коричневые и пахнущие древесной смолой шишки. Сережа показал мне, как можно вынуть из них небольшие орешки и дал попробовать. Помню, они мне не очень понравились.
– Ничего, вот принесём их домой да ка-ак пожарим на сковороде. Пальчики оближешь! А сейчас они сырые, поэтому и не такие вкусные, – утешал он меня, с удовольствием щёлкая орешки и поедая их белые внутренности.
Назад шли с уже полными корзинами шишек. Когда мы снова оказались в еловом полумраке, то прошли этот путь почти молча. Никто из нас не хотел показать другому свою тревогу. Серёжа, лишь для храбрости, прокричал два раза, что вызвало далёкое унылое эхо, и тоже замолчал. Постепенно мы ускорили шаг, желая скорее выбраться к солнечному свету.
Но вот показалась уже знакомая нам поляна, и Серёжа неожиданно крикнул:
– Кто быстрее?! И мы все, втроем, побежали навстречу ясному голубому небу, показавшемуся между деревьев.
Первой на поляну вырвалась Катя, за ней – Сережа и потом я.
– Конечно, она вон какая длинная, – беззлобно стал жаловаться он мне на Катю. – Её, дылду, разве перегонишь!
– Ребята, – стала дразнить она нас, – ну-ка догоняйте, карапузики!
– Сама ты карапузиха, – рассердился на её прозвище Серёжа.
– Карапузиха! Карапузиха! – подхватили мы вместе.
Притворившись обиженной, Катя стала гоняться за каждым из нас со словами: