Нерон. Родовое проклятие - стр. 60

– Это опасное время, – сказала мать. – Люди притворяются теми, кем не являются…

– Или перестают притворяться, – заметил я.

После короткой недели сатурналий год скатился в прежнюю колею с ее нудным ритмом.

Однажды в ту пору, когда на деревьях появляются новые листья, а старые с осени еще лежат вокруг их стволов, я подумал: «Зачем им, деревьям, вообще это нужно? Столько усилий уходит на то, чтобы листья проклюнулись из почек и расправились, и ведь очень скоро они все равно опадут и пожухнут».

Вот такими вопросами я задавался от скуки. Но осенью моя скука была развеяна самым неожиданным и скандальным образом, одно-единственное событие изменило течение наших жизней. И это было выставленное напоказ безрассудство и даже безумие Мессалины.

После сатурналий и своего десятого дня рождения я по-прежнему вел уединенный образ жизни и ничего не знал о любовниках Мессалины. Как, впрочем, и Клавдий. А весь Рим знал. Пока Клавдий в Остии инспектировал строительство своей новой гавани, его супруга устроила публичную «церемонию бракосочетания» со своим последним любовником и новым консулом Гаем Силием.

– Самый красивый мужчина Рима, – с издевкой в голосе сказала мать. – Глупее не придумаешь.

Гай Силий… Крисп представил мне его на гонках колесниц! Я тогда еще подумал, что он похож на Александра Великого.

– О ком ты? – спросил я.

– О них обоих, – улыбнулась мать, – их обоих казнили.

– Что? Мессалину казнили?

Клавдий казнил собственную жену?

– Приказал покончить с собой, но у нее не хватило духу. Мессалину убил один из солдат. Мать стояла рядом и внушала дочери, что надо быть смелой и сделать все самой, но…

Бедная тетя Лепида! Сначала ее мужа убили в результате заговора собственной дочери, а потом и сама дочь вот так бесславно закончила свою жизнь. Это, конечно, больно, но от зла лучше избавиться. Мессалина была злом во плоти.

– И Клавдий смог отдать такой приказ?

Этот старик с кожей в пигментных пятнах не казался мне таким уж решительным, он скорее был игрушкой в руках Мессалины.

– Ну… – мать закатила глаза, – он был пьян, подписывая бумаги, а когда на следующее утро проспался и захотел ее видеть, было уже поздно.

– Хочешь сказать, что судьи поспешили исполнить приговор до того, как он вспомнил о своем распоряжении?

– А у тебя, мой мальчик, похоже, есть политическое чутье. Возможно, ты не безнадежен.

Мессалину казнили осенью, и спустя всего несколько месяцев, в день наступления нового года, мать вышла замуж за Клавдия.

Да, я пишу так просто, а какими еще словами можно об этом рассказать?

Это было из ряда вон – законы Рима запрещали браки между дядями и племянницами, но мать обо всем позаботилась, и Клавдий вынудил сенат проголосовать за разрешение их брака.

Как она справилась со всем остальным? У виллы довольно часто видели одного красавца-вольноотпущенника, и скоро поползли слухи, что они – любовники. И этот вольноотпущенник, Марк Антоний Паллант, был казначеем Клавдия и имел к нему доступ. Предположительно, он нашептал императору, что Агриппина идеально подходит на роль его четвертой жены и что союз династий Юлия и Клавдия положит конец вражде, берущей начало от Тиберия и Агриппины Старшей. На самом же деле моя мать просто одурманила старого Клавдия любовными ласками. Будучи его племянницей, она имела свободный доступ в императорский дворец – сидела у него на коленях и пробуждала в старом козле похоть. Он был настолько глуп, что называл ее «дочерью и воспитанницей, рожденной и взращенной на моих коленях…». Не сомневаюсь, все вокруг только об этом и говорили.