Неприятнейшая неожиданность - стр. 7
– Мы с ребятами хотим чего-нибудь построить из кирпича, можем за церковь взяться.
– Что это такое – кирпич?
Вынул из сумки, отдал в руки.
– А, плинфа…, и где берешь?
– Сами делаем.
– Пол века назад этот собор строили, сказали – глина у вас, в Новгороде плохая, возили из Киева. От этого и строили долго, почти пять лет и дорого. И то заменяли плинфу, где могли в стенах, камнями – ракушечником и известняком. Но попробовать можно! Сейчас как раз готовимся строить небольшую церквушку, Герман клинит: денег верующие пожертвовали маловато! У себя в Киеве он, наверное, от себя бы пожертвовал! Может, даром сложишь?
– Я бы так и выстроил, но кирпичникам и строителям пить-есть надо. А, чтобы от епископа не зависеть, деньги на строительство соберем сами, мы с тобой, если ты не против этим и займемся. Ты речь скажешь, я спою!
– Что же это за песня, чтобы верующие за это рубли понесли?
Я исполнил «Аве, Мария…» с текстом на неведомом мне ранее языке, на котором в эпоху моего далекого детства в 20 веке пел Робертино Лоретти. Сейчас обучиться любому иностранному языку для меня дело одной минуты, усиленная волхвом память осечек не дает. У Николая аж дыхание перехватило.
– О чем… кха, кха…, о чем это?
Перевел.
– Это же наша, божественная песня! Где ты слышал это величие?
– У католиков. Сделаем по-русски, точно будет наша!
– О Господи! И ты, с таким голосищем, памятью и способностью писать стихи, будешь делать этот жалкий кирпич?
– Стихи буду писать не я, есть у нас в ватаге способный отрок Ярослав. А мне скоро к Русскому морю, мир спасать.
– Это как понять?
Объяснил предсказание.
– Это есть в Библии. Книга Откровение об Апокалипсисе Иоанна Богослова, – и священнослужитель процитировал отрывок – звезды с небес, небо, как свиток, луна, как кровь… Ты читал?
– Не довелось. Но есть предсказание верного человека.
– Их много – отмахнулся протоиерей.
– Этому я верю.
– Чего же сейчас не едешь?
– Не время.
– Вернешься, расскажешь.
– Если удастся. Добрыня об этом ничего сказать не может. Постараюсь уцелеть, у меня жена молодая, любимая.
– Так может останешься? Церковь тебе место своем сердце всегда найдет.
– Не могу! – надо будет отправляться.
– Ты истинно верующий… Веришь, что удастся вернуться?
– Как Бог даст! Не мне, верующему в величие Господа, это решать.
– И как ты думаешь добыть денег своим пением? По улицам будешь бродить?
– Мне нужна будет твоя помощь.
– Говори.
– Ты можешь подойти на Вечевую площадь с отроком ангельского вида в такой же, как у тебя рясе?
– Конечно.
– А когда ближайшее вече?
– Через три дня.
– Князь будет?
– В этот раз – да.
– Мысль такая: мы с тобой встаем рядом, и я пою песню. Потом ты рассказываешь о строительстве новой каменной церкви и просишь пожертвовать деньги на ее постройку. Юноша с кружкой или ящиком обходит народ, собирает пожертвования. На прощание пою что-нибудь ваше, богоугодное, и расходимся. А деньги, после вашего тщательного церковного учета, нужные для постройки, ты мне под роспись выдашь. Я человек верный, надежный: свой дом большой с изрядным хозяйством, две пилорамы на реке Вечерке, две лавки досками на разных рынках торгуют, крытые повозки начал делать и сбывать боярам здесь, на Софийской стороне. Мне с народными пожертвованиями убегать никакого резона нет. Строительство церкви хочу затеять, чтобы ватагу хлопцев-скоморохов приличным делом занять – кирпич пусть обжигают и стены возводят, чем в свои бесовские дудки дудеть, да бубнами бренчать.