Неприкаянный. Мичман с «Варяга» - стр. 35
– Месье Форже, вы не поможете мне? О чём говорит этот господин?
– Он говорит, что является репортёром «Таймс».
– И я рад за него. – Я обозначил британцу поклон и посмотрел на француза. – Итак, о чём вы хотели меня спросить, месье Форже?
– Если не возражаете, то мне хотелось бы задать вам несколько вопросов относительно боя у Чемульпо. Ведь вы участвовали в нём?
– Разумеется. – Я коснулся повязки на голове, как к доказательству правдивости данного предположения. – Буду ждать вас на улице. Сэр. – Я обозначил прощальный поклон опешившему от подобного пренебрежения англичанину и направился на выход.
Разборки между двумя репортёрами затянулись. Под светом газовых фонарей я успел неспешным шагом дойти до кофейни, когда меня нагнал француз. В ответ на его извинения предложил выпить по чашечке кофе, а заодно и поговорить в тепле. Пять часов вечера, и на улице не только стемнело, но и значительно похолодало. Я так думаю, температура опустилась до нуля градусов. Если что, это достаточно холодно для здешних мест.
– Итак, вы хотите получить эксклюзив, месье Форже.
– Да.
– Не кажется ли вам, что это несколько запоздало. За трое суток в век телеграфного сообщения новость уже успела протухнуть. Я понимаю консула, попросившего меня написать очерк о прошедшем бое. Эта война непонятна для простого русского человека, далёкого от геополитических интересов, людям нужны простые и внятные герои. А ещё это позволит господину Тидеману проявить инициативу и оказаться на слуху у своего начальства. Полагаю, что его куда больше устроит должность вице-консула в Шанхае, но не должность ступенью выше здесь. Но вам-то это зачем? Да ещё и поссорились со своим коллегой.
– Вы слышали?
– Вы не скрывались, – пожал я плечами.
– Разумеется. Ну что же, вот вам мои резоны. Вы получили тяжёлое ранение, вас сочли погибшим и уже унесли в душевую, но вы воскресли, произвели не менее тридцати выстрелов и десятью попаданиями вывели из строя «Чиоду». Я успел пообщаться с вашими моряками на рынке, – словно извиняясь, он слегка развёл ладони.
– Двадцать шесть выстрелов, тринадцать попаданий в «Чиоду» и три в «Асаму», – поправил я.
– То есть это не байка ваших матросов?
– Нет, это правда.
– Уверяю вас, если вы позволите мне отредактировать и причесать ваш очерк, то я сумею подать эту правду так, чтобы публика рыдала от восторга.
– Что вам мешает сочинить «правду», как это делают многие другие, – хмыкнул я.
– Репутация нарабатывается годами, а спускается в ватерклозет в одно мгновение. Мистеру Шарпу плевать на репутацию, ему главное – ухватить сейчас и получить немедленную прибыль. Я же не могу себе позволить подписаться под непроверенными сведениями.
– Но при этом готовы поверить моему слову?
– Письменному слову, месье Кошелев.
– Текст через копирку вас не устроит, как и консула Тидемана, а значит, мне придётся переписать его дважды.
– Тысяча франков, – отсалютовав мне чашечкой кофе, произнёс француз.
Если что, то по сегодняшнему курсу это порядка трёхсот семидесяти рублей. Интересно, какую сенсацию он собирается слепить из моего очерка. Впрочем, средства мне не помешают. Ведь для войны нужны три вещи – деньги, деньги и деньги.
– Хорошо. Полагаю, это достойная плата за двухчасовое бдение.
– И ещё один вопрос. В вашем очерке будет указано о ночной атаке на рейде Чемульпо?