Неприкаянный. Мичман с «Варяга» - стр. 10
– Саша, вот оно тебе нужно получать в морду, потом дуэль. Просто ответь на вопрос.
– Странным ты стал после того, как тебе в голову прилетело, – опять хмыкнул он, но всё же ответил: – Топить «Варяга» будем, чтобы японцам не достался.
– Портить вооружение и механизмы не станем?
– Зачем? После войны поднимем, и наш красавец опять встанет в строй.
– Ясно. Руднев где? Не знаешь?
– Вроде к себе пошёл.
– Спасибо.
Не о чем мне с ним больше разговаривать. Поэтому я направился прямиком к командиру. Решению о судьбе крейсера я не удивился, а просто принял его. Точно так же господа офицеры поступили и в моём мире, и в другом, где я и почерпнул свои знания о русско-японской войне. Они были под впечатлением от прошедшего боя, и в особенности его последствиями.
Гордый красавец был настолько избит, что теперь походил на развалину. Но главное – это свыше тридцати человек убитых, порядка полусотни тяжелораненых и более полутора сотен легкораненых, постоянно снующих вокруг с окровавленными повязками. Столь резкий переход от мирной жизни к жестоким реалиям войны впечатляет, знаете ли. Вот и они впечатлились.
Впрочем, даже не подумаю осуждать их за принятое решение. Вести бой крейсер не мог. Факт. И они уже доказали, что не трусливого десятка. Дрались храбро и самоотверженно, пусть и неумело. Но это уже не их вина, а командира корабля, не оказывавшего должного внимания боевой подготовке команды.
Иное дело, что меня покоробило от решения не взрывать корабль, а лишь затопить его. Да ещё и на мелководье. Но и это можно понять, ведь я исхожу из послезнания, а они рассматривают вопрос, исходя из существующих реалий. Чемульпо нейтральный порт, и японцы не посмеют поднять «Варяга» по меньшей мере до конца войны. А когда Россия победит, а как же ещё-то, его поднимут и вернут в строй.
Вот только команда «Корейца» отчего-то решила иначе и, отведя канонерку подальше, взорвала его. В смысле пока ещё этого не случилось, и его командир не в курсе принятого решения Рудневым, но в том, как поступит Беляев и его офицеры, у меня сомнений нет…
– Разрешите, господин капитан первого ранга? – постучав в дверь каюты капитана, спросил я.
– Входите, мичман.
Командир крейсера спешно приводил в порядок бумаги, упаковывая их в саквояж, и складывая отдельно секретную документацию, которую надлежало уничтожить в присутствии членов комиссии, что и задокументировать соответствующим актом. Другие офицеры – носители секретов сейчас поступали точно так же.
– Мне доложили о той поистине чудесной стрельбе, которую вы показали, Олег Николаевич. Признаться, сильно удивлён данным обстоятельством и непременно укажу на это в своём рапорте особо, – пожимая мне руку, с чувством произнёс Руднев.
– Сам не знаю, как так случилось, но после ранения в голову во мне вдруг открылся талант к точной стрельбе. Уверен, что смогу из револьвера на тридцати шагах попасть в пятак. Хотя прежде ничего подобного за собой и не замечал.
– Прямо чудеса, да и только. Какой у вас вопрос? – поинтересовался Руднев.
– Господин капитан первого ранга, прошу у вас разрешения самостоятельно убыть в Порт-Артур для дальнейшего прохождения службы, для чего воспользоваться оставшимся в строю минным катером, снарядив его для боя. Экипаж наберу из добровольцев.