Неприкаянные - стр. 32
Не знаю. Что?
– Как так вышло, что папа лечит больных, а на самого свалилось такое несчастье? Как считаешь, это злой рок? Насмешка судьбы?
Понятия не имею. В жизни вообще всё устроено крайне несправедливо.
– Чем больше думаю об этом, тем становится хуже. Иногда мне очень хочется удалить этот ужасный сбой. Отмотать время назад. Чтобы папа не шел в медицинский, не встретил маму, а женился на другой женщине. Они родили бы здоровую, вот так ты, девочку. И жили спокойно.
Не по себе. Похоже, Джина раскусила меня. Но хуже всего, что я – именно здоровая. Но жестокая и злая. У меня было всё, чтобы жить счастливо и долго. Джина рушит себя, я – рушу и свою жизнь, и чужие.
Ее добродушный взгляд.
– Да ты не унывай, Барб! Мне бы в палату телевизор. Тогда и житуха, возможно, наладилась бы.
Вряд ли. По телеку показывают одну муть и глупости, а мое существование и без ящика – одно сплошное шоу.
Джина придвигается ближе.
– Хочешь закинуться?
Что? Повтори!
Она достает из-под пледа прозрачный пакетик. Внутри какие-то капсулы. Крупные, как личинки. Значит, она не шутила. Но откуда?
– Так! Мне семь штук, а тебе и пяти для начала хватит.
Высыпает капсулы в горку на пледе. Начинает отсчитывать.
– Одну мне, одну – тебе. Две… три… – шевелит губами, словно первоклассница, которая только недавно научилась счету.
Вечер перестает быть томным! Искорка неистовства. Чем бы я ни занималась, это ощущение всегда было наиболее будоражащим. Побег от скуки, уход от болезненных мыслей. Черная магия, хаос.
Интересно, что это за препарат? Я не фанат химии, но, как и в случае с кофе, выбирать не приходится. Джина кладет горсть в рот, отхлебывает из стаканчика, запрокидывает голову. Была не была! Следую ее примеру.
Джин ложится ну кушетку. Хлопает по постели, мол, не стесняйся, располагайся рядом. Ложусь, подоткнув мягкую, классную подушку. От нее пахнет кондиционером. Похоже, «Морозной свежестью».
– Хочешь открою тайну?
Джина переворачивается на бок, лицом ко мне. Она очень близко. Я на спине, но чувствую ее теплое дыхание. К аромату «Морозной свежести» примешивается запах яблочного шампуня. Кивок – пусть расскажет об этой ее тайне.
– Помнишь санитара?
Мотаю головой. Которого?
– Бабр, ну ты что? Того, с которым я дралась в столовке.
Да, я помню этого деревенщину. Что с того? Боковое зрение. Джина смешливо прикрывает рот ладошкой.
– У нас с ним любовь!
Поворачиваюсь, чтобы глянуть ей в лицо. Это что, мать твою, за розыгрыш?
– Клянусь, Барб! Мы с ним специально устраиваем эти шоу. Чтобы никто не догадался о нашей любви.
Ну-ну, любовь, как же. Ладно, расскажи мне про любовь, девчонка. Удиви.
– Угадай, как его зовут?
Какая мне разница? Наверняка имечко у него еще глупее, чем физиономия. Чандлер? Грэнт? Барри? Не знаю.
– Его зовут Вуди.
Ну и?
– Он такой горячий после наших «ссор». Трогает меня за грудь, целует.
Ясно. Извращенец. Сочувствую!
– Вуди достает для меня колеса… Только, умоляю, никому ни слова! Он говорит, что мне от них лучше. Мне и правда лучше. Скоро ты почувствуешь приход. Вуди говорит, как только я достигну совершеннолетия, он заберет меня отсюда. Мы отправимся путешествовать по стране. Первую брачную ночь проведем в дорогой гостинице. А потом будем заниматься сексом без конца. Вот бы попробовать, что это – любовь с мужчиной. У тебя был секс, Барб?