Непокорное сердце - стр. 28
– Надеюсь, ты не думаешь, что Вильгельм заставит нас его учить? – обеспокоенно произнес Гарнье.
– Боже, только не это! – воскликнул Дрого. – Их язык похож на кашель умирающего, на пьяную болтовню повара, обварившего рот кипятком.
Норманны принялись наперебой поносить язык саксов, подбирая для его характеристики столь нелепые и оскорбительные сравнения и эпитеты, что Иде пришлось призвать на помощь все свое самообладание, дабы не выдать себя и не высказать им все, что она думает по этому поводу. Что английский язык в сто раз лучше и красивее их гнусавого французского, в котором половина звуков произносится через нос, что этот их паршивый французский – и не язык вовсе, а мяуканье кота, страдающего насморком! Но больше всего девушку возмущало другое: как эти люди могут презирать язык народа, которым собираются повелевать?! Да они просто глупцы, раз не понимают этого, и столкнутся с огромными трудностями, если не изменят своего дурацкого и для них же самих опасного мнения…
Вино у норманнов текло рекой, и их разговор, который становился все более оживленным, снова перешел на Иду. Он приобрел такой интимный характер, что Иде мучительно захотелось схватить свою тарелку и закончить ужин где-нибудь в дальнем углу дома.
– Полагаю, это не единственная в Англии красотка, – выразил надежду Танкред.
– Наверное. Но ищи кого-нибудь посмирнее, чем эта, – посоветовал ему Дрого.
– Меня интересует не характер женщины, а ее темперамент.
Дрого рассмеялся.
– Меня тоже, особенно когда свеча погашена. Хотя, – он прищурил глаз, – с такой я свечу гасить бы не стал.
– Я думаю, тебе давно пора ее допросить. Она наверняка знает многие секреты наших врагов.
– Единственное, что она мне будет говорить, – это «еще, Дрого, еще».
– Ну ты и хвастун! – протянул Танкред. – А тебе не кажется, что она будет кричать «хватит, хватит»?
– Нет, не кажется, – стараясь говорить самым наглым тоном, ответил Дрого и по-хозяйски похлопал Иду по ноге. – После первого же допроса она превратится в ласковую и покорную кошечку.
Терпению Иды пришел конец; оттолкнув руку Дрого, она взвилась, словно лопнувшая пружина.
– Норманнская свинья! – яростно сверкая глазами, завопила девушка. – Я разобью твою дурацкую башку!
– Берегись, Дрого! – выкрикнул Танкред, но было поздно: Ида столкнула Дрого со скамьи и вцепилась пальцами в его волосы с явным намерением изо всей силы стукнуть его головой об пол. Однако норманн успел перехватить ее руки и сжал их – крепко, но осторожно, чтобы не сломать тонкие запястья. Оказавшись беспомощной, Ида рассвирепела еще больше: закусив губы, задыхаясь от бессильной ярости, она металась из стороны в сторону, стараясь вырваться, но все ее попытки были тщетны. Внезапно Ида почувствовала, как чья-то могучая рука поднимает ее в воздух. Обхватив девушку за талию, Иво отнес ее в спальню. Секундой позже в комнате появилась Мэй; ее глаза были круглыми от ужаса. Иво бросил Иду на кровать так резко, что на какое-то мгновение у нее перехватило дыхание. Когда она наконец смогла сделать вдох, Иво уже не было – в спальне осталась лишь перепуганная Мэй.
– Когда-нибудь я проломлю голову этому норманну, – прошипела Ида.
– Вы все-таки заговорили с ними на их языке, – укоризненно сказала Мэй.
– Я не выдержала, – ответила Ида, сжимая кулаки. – Этот ублюдок нарочно меня дразнил.