Непокорная. Я тебя завоюю - стр. 16
Кухня находилась в дальнем конце длинного коридора, и нашла ее по аромату ванили и корицы, доносившимися оттуда. Али, домработницы Соломона Карловича на кухне не оказалось. Кофемашины тоже. Зато здесь я обнаружила большую турку. Вручную, что ли, кофе варить? Такого я не умела.
Я ополоснула чашки и с интересом повертел в руках турку. Может, да ну его, этот кофе? Может, просто уйти. Бабушка не обидится. Она должна понимать, каково мне оказаться в одном помещении с Несветаевым.
Интересно, и как в этом кофе варят? Воды и кофе добавить прямо внутрь? Наверное, так и надо сделать. Я налила воды, всыпала кофе, который нашла тут же, на столе. Видимо, Аля нарочно не убрала его далеко: гостей много, а в такие вечера они пили кофе чашку за чашкой, сдабривая его сигаретами. Так. А дальше что? Поставить на конфорку?
– Что, незнакомый зверь? – раздался за спиной насмешливый голос.
Я испуганно вздрогнула и так резко развернулась, что жидкость из турки, которую я сжимала в руке, выплеснулась… Прямиком на одежду Рената Несветаева. Он успел слегка отклониться в сторону, и кофе не попал ему в лицо, но коричневое пятно теперь расплывалось на тонкой ткани темно-серого свитера.
– Алёна, твою ж мать! – выругался он.
– Ну, хотя бы я теперь не курица и не дура, а просто Алёна, – сквозь зубы процедила я.
Ренат улыбнулся. Кажется, даже без издевки.
– Что, оскорбилась? – спросил он и начал стягивать свитер.
Под ним у него была простая белая футболка, не в обтяг, но позволяющая понять, что фигура у Рената была подтянутая. Мускулы на плечах и руках приятно бугрились, но не чрезмерно, как у перекачанных шварценеггеров.
– А ты считаешь, что меня это не должно было оскорбить?
– Некоторые девушки относятся к этому проще, – пожал он плечами.
– Проще? – возмутилась я. – Оскорбил, а после этого еще и предложил мне место в своей постели, будто я какая-то шлюха!
– А разве нет? – приподнял он бровь.
Насмешливая улыбка ушла с его лица. Все это перестало быть шуткой. Несветаев действительно говорил то, что думал.
– Ты отвратителен!
– Не хочешь извиниться передо мной? У тебя ведь тоже язычок как жало. – Несветаев сделал шаг ко мне, и я вжалась в стол позади.
В руках я по-прежнему сжимала турку. В случае чего – огрею!
– Извинишься, и я, может быть, изменю свое мнение о тебе, – растянулся он в нахальной улыбке. В глазах его тлел лед.
– Мне плевать и на тебя, и на твое мнение, – посмотрев ему прямо в глаза, ответила я. – Но я, так и быть, извинюсь. За те мои слова, которые я выпалила сгоряча, и за испорченный свитер.
– О, мы умеем быть покладистыми! – засмеялся он.
– Но, знаешь, что? – тут же добавила я. – Пошел ты в жопу, Несветаев. Ненавижу таких самодовольных уродов, как ты.
С этими словами я запулила тяжелую турку на пол, которая зазвенела металлом о кафельную плитку. Остатки воды вперемешку с молотым кофе выплеснулись на темно-коричневые ботинки Несветаева. Наверняка дорогущие. Оттолкнув Рената, я вылетела в коридор, а оттуда – прямиком в распахнутую входную дверь, в которую как раз входила Аля. Бедную Алю я, кажется, сбила с ног. Из сумки в ее руках посыпались яблоки. «Откуда она тащит яблоки ночью?» – мелькнула мысль в моей голове. А потом я побежала в ночь. Подальше отсюда. Подальше от Несветаева и недоброго огня его глаз.