Непокорная для палача - стр. 19

– Два ляма жду. – Девушка невозмутимо надула пузырь из жвачки, лопнула и окинула меня жалостливым взглядом. Ну да, выдавать ей меня не жалко было, а теперь за два миллиона крокодиловы слезы льет.

– Иди в свою комнату, – прогудел мне Романов.

– А ты придешь наказать меня? Возьмешь свой большой ремень? – Мне захотелось выкинуть что-нибудь вот такое, безбашенное, злое – и плевать, что будет потом.

– Кара, – прорычал он, теряя терпение. – Еще одно слово – и останешься без книг, компьютера и прогулок.

Эта угроза подействовала сильнее, чем предполагаемая порка. Я поплелась к себе, а Романов направился к девушке.

Два ляма отвешивать, очевидно.

Я была голодная и злая, но решила пробраться на кухню ночью, когда все уснут, а не мозолить больше глаза Романову, нарываясь на новые удары. Следов на коже не осталось, и, если подумать, он не бил меня и в половину своей ужасной силищи. Так, щелкнул пару раз, почти любя. Скорее унизительно, чем больно. С удовольствием залезла в горячую ванну, тело закостенело от сна на земле. Зато выспалась. Этого не отнять.

Из ванной вышла вся распаренная, разнеженная и замерла посреди спальни, приоткрыв рот.

За стеной раздавались вполне характерные звуки. Там трахались. Яростно, громко, с удовольствием.

Стоны и крики наверняка было слышно на весь дом.

Быстро же они подружились. А я-то уж думала, что Романов развлекается с Квазимордой, когда не занят убийствами и разбоем.

Выскользнула из спальни и осторожно подкралась к двери в комнату Романова, он меня наверняка прибьет, если увидит, но любопытство пересилило.

Дверь была слегка приоткрыта, и я заглянула в ярко освещенную спальню. Огромная кровать пустовала.

Девушка стояла на четвереньках на полу посередине комнаты, Романов пристроился к ней сзади и вбивался в нее с такой силой, что я поразилась, как не порвал. Но ей вроде даже нравилось, она закусывала губы и кричала. Я впервые видела, как это делают не на видео, а вживую. И впервые видела обнаженного мужчину. Мышцы перекатывались под его смуглой кожей, широкая грудь вздымалась от ровного дыхания. Мне должно было быть противно, но не было. Наоборот, внизу живота появилось странное томление. Вдруг Романов поднял взгляд от партнерши и заметил меня. Я замерла, как кролик перед удавом. Испугалась, что вот сейчас он точно изобьет меня до полусмерти, но Романов вышел из девушки и вбился так глубоко, что она издала длинный протяжный стон. Я бросилась в свою комнату, заперла дверь, залезла под одеяло и думать забыла о еде, перед глазами так и стояла увиденная только что картина. Стоны и крики доносились из соседней спальни до самого утра.

Человек такая скотина, что ко всему привыкает. И я привыкла к заточению, к отсутствию друзей и сверстников, к Романову, даже к Квазиморде.

Девушку, которую Романов жарил тем вечером, звали Женя, или Жека, как она представилась мне утром, когда с бесстыдной удовлетворенной улыбочкой уселась на колени к Романову за завтраком.