Немецкие диверсанты. Спецоперации на Восточном фронте. 1941-1942 - стр. 19

Вспомнив своего преподавателя, майора, который всегда говорил мне: «Не доверяй никому, даже собственным родителям, если увидишь их», я ответил:

– Извините, но я ничего не помню.

Она одобрительно усмехнулась и вышла из комнаты. Я понял, что она одна из них. Хорошо или плохо, но я до сих пор оставался Григорием Кирилловым.

Попытавшись повернуться, я вдруг понял, что привязан к кровати ремнями. Даже руки были пристегнуты, а надо мной висела бутылка, наполненная раствором, который по трубке втекал мне в руку. Я снова отключился, одному Богу известно, на какое время, а проснувшись, обнаружил возле себя все ту же женщину, собиравшуюся кормить меня с ложечки. Зачем им нужно было все это? Снова и снова задавал я себе этот вопрос. Зачем нужно лечить меня, чтобы потом опять доводить до такого состояния?

После того как я съел шесть ложек яичного порошка, женщина сказала:

– Майор Райхарт хочет поговорить с вами. Вы в состоянии принять его?

Про себя я подумал: «Что за вопрос? Как будто от моего ответа зависит, войдет он или нет?»

Но я лишь кивнул, вместо ответа, и через несколько мгновений на пороге появился майор. Он посмотрел на меня дружелюбно своими голубыми глазами, снял фуражку и, пододвинув стул, сел возле кровати.

– А ты выносливый, – сказал он, но, не зная, означают ли его слова похвалу, или это очередная уловка, я не ответил.

Он опять взглянул на меня и продолжил мягким голосом:

– Хотите, чтобы я отстегнул ремни, которыми вы пристегнуты?

Я кивнул, и, не говоря ни слова, он стал молча расстегивать тяжелые пряжки. Я сразу же почувствовал себя удобнее и повернулся на бок. Боль сразу же дала знать о себе, и, хотя ушибы почти прошли, практически все тело было в синяках. По его виду стало понятно, что он заметил их, но ни словом не обмолвился об этом. Затем он спросил?

– Вы уже можете встать?

Медленно, сжав зубы от боли, я сел, свесил ноги с кровати, коснувшись пола. Каждое движение причиняло мне страдание, но, собрав волю в кулак, я буквально вынудил себя подняться. В тот же момент ноги подкосились, и я рухнул на пол. Майор помог мне лечь в кровать и сказал:

– Вы знаете, у нас не так много времени, поэтому я прямо здесь дам вам некоторые инструкции. Мы можем приступить к работе с взрывчатыми веществами и другими средствами. – Он улыбнулся, глядя на меня. – Вы даже не представляете, как это может быть интересно. – Произнеся эти слова, он вышел из комнаты.

Я опять остался один. Все мое тело было разбито, но в душе еще оставались силы. Им не удалось сломить меня до конца. После стольких лет муштры для меня это было похожим на праздник – лежать здесь, в тишине, не видя своих тиранов, мучителей, никого, кроме той женщины, что приходила ухаживать за мной. Я буквально наслаждался, пребывая в таких роскошных условиях, и спустя несколько дней даже стал испытывать симпатию к майору. Его обучающие методы полностью отличались от всех предыдущих, и, лежа в кровати, я учился обращаться с муляжом бомбы, изучал строение морских судов, а также подводных мин, взрывчатые вещества и все прочее. Через неделю у меня было такое чувство, что я всю жизнь работал со взрывчаткой. Майор относился ко мне довольно мягко, в его присутствии я мог не напрягаться, и поэтому моя работа нравилась мне.