Нельзя же все время смеяться - стр. 10
Совсем скоро случился еще один скандал. На этот раз, всё в тот же тихий час, воспользовавшись отсутствием воспитательницы и технички, Инка слопала целую сумку помидоров.
Тетя Грета отлучилась с утра из группы и, отстояв очередь, купила их в соседнем овощном магазине. Но домой почему-то не отнесла, а сразу вернулась в группу, хоть и жила в двух шагах от детского сада.
Помидоры висели на гвоздике довольно высоко от пола.
Недоумение, как Инка смогла перетащить тяжелую сумку под воспитательский стол и съесть их все до единой за рекордно короткое время, превратилось в еще одну загадку.
Крик тети Греты был слышен на всю округу.
На этот раз с Инкой никто не разговаривал, ограничившись выразительными, полными осуждения, взглядами. Она сидела в углу, но не ревела, а затравленно переживала повышенный к себе интерес.
Утром её мама долго извинялась перед техничкой и заверяла, что больше ничего пропадать у них не будет.
И правда, до самого последнего детсадовского дня тетя Грета кричала по какому угодно поводу, но обвинить Инку в пропаже – ни разу больше не пришлось.
С утра Татьяна Борисовна объявила, что уходит из детского сада, потому что они с семьей переезжают в другой город. Муж у неё был военный и не раз заходил в группу. Все дети при виде формы замирали и стояли, как вкопанные. И только после его ухода медленно приходили в себя и уточняли друг у друга: сколько же звездочек было у него на погонах.
Так что, известие грянуло, как гром среди ясного неба.
Поверить в то, что Татьяны Борисовны завтра не будет, не мог никто….
Дети окружили её и ревели в полный голос. Воспитательница обняла их всех, своих подросших воробышков, с которыми проводила утренники, ставила спектакли, учила правильно читать стихи, да что там говорить – многих ходить научила, прижала к себе и не утирала слёз. А они капали на её белый костюм, плюхаясь и расплываясь темными пятнами.
Инка, до объявленного известия помогавшая тете Грете чистить вареный бурак, быстро смахнула капли с ткани.
Тут в свою смену пришла любимая Галина Николаевна и тоже присоединилась к общему прощанию.
Тетя Грета стояла с тазом нарезанного кружочками сладкого бурака и, не стесняясь своих слёз, пыталась напомнить, что все-таки время полдника.
Она не отменила ненавистный бурак даже в такой день…
Спорить с ней было бесполезно.
И потому дети стали по одному отрываться от Татьяны Борисовны, запихивать в рот свой кружочек и быстренько возвращались продолжать обнимания.
Через время было совершенно непонятно, кто первым запачкал воспитательнице белый костюм.
Алина, которая знала правду, вздохнула с облегчением, что Инке хоть на этот раз не влетит.
Дома же, ей давно запретили дружить с этой неспокойной девочкой. И если Алина позволяла себе какой-то каприз, то мама пристально всматривалась в её лицо, разводила руками и кричала в комнату, что из садика привели не её послушную дочку, а разбалованную Инку, которую она даже знать не желает! И пусть, идут скорее и поменяют обратно!
Алина в ужасе бросалась к зеркалу и…облегченно вздыхала, что в отражении на неё смотрит она же, а не рыжая, вся конопушках, подружка, а мама просто как-то глупо ошибается!
Утром в группе Инка объявила, что звать теперь её нужно Инесса. А еще лучше Инесса Николаевна.