Нельзя (не) любить - стр. 28

— Так планировалось. Но не пригласить рабочих мы не могли, а потом оказалось, что у каждого еще жены есть и родственники, вообщем куча мала. Минимум человек триста.

— Думаю Мира довольна, что ей сегодня будет столько внимания.

— О, да. Ты хорошо знаешь мою сестричку. Она уже пару часов сидит, готовится блеснуть. А Ярослав просто ей потакает. Подкаблучник.

— За языком следи, — слышу я голос друга, который давно им не является.

Мы оборачивается. Ярослав в черном классическом костюме.

– Привет, Ник.

— Привет, Яр, — в горле ком, а перед глазами годы дружбы, просраные, потому что мне очень захотелось его сестру, а он был не против.

— Мне кажется мы должны подраться.

— Я думал об этом первые пару месяцев, а потом встретил грудастую красотку на Багамах, которая прекрасно меня утешила.

Ярослав смеется, и мы обнимается. И я понимаю. Двадцать лет я лелеял глупую обиду, когда в реальности вряд ли смог бы хранить верность Мире. Пока я ее «ждал» спокойно утолял свои аппетиты с девчонками из группы поддержки и просто редкими развязными студентками.

— Ты всегда был бабником.

— Виновен, но я исправляюсь. Всему причина Ингрид. Знакомься, моя невеста.

Ярослав целует ей руку, и она наконец расслабляется. Даже берет шампанское, которое ей предлагает Платон.

— Кстати, может быть я покажу фрау Ингрид особняк. Она явно увлечена его архитектурой, – он повторяет это на немецком и Ингрид еще больше расцветает и берет красавчика под руку.

— Интересная. Строгая я бы сказал. Вы давно вместе?

— Она долго на меня работала и стала практически незаменимой.

— Во всех отношениях? – поднимает бровь Ярослав, пока я выискиваю морщинки на его лице. Но их почти нет. Он разве что раздался в плечах.

— Во всех.

Он салютует мне шампанским и кивает на красивые лакированные повозки, запряженные лошадьми. Вот это я понимаю русский размах.

— Скоро выдвигаемся в храм. Готов прокатиться с ветерком?

— Готов.

***

12. Глава 12.

Я спросил Ярослава о текущих делах, о его новых проектах и немного рассказал о том, как сам провел последние двадцать лет. И было стойкое ощущение, что я и не уезжал. Что буквально вчера мы с ним тусили в баре, что обсуждали последнюю игру. Но я понимаю, мы бы вряд ли общались как раньше. Мира вбила тяжелый металлический клин между нами. И пусть неосознанно, но ревность все равно бы возникала. Но тем не менее я не чувствую негативной энергии, исходящей от Ярослава. Скорее наоборот.

— Я рад, что ты приехал. Хотя, надо признаться, сначала меня эта идея напугала.

— Меня можешь поверить, тоже. Но прошлое в прошлом.

— Кто старое помянет…

— Тому глаз вон, — вспоминаю я, и мы снова жмем руки. — Надо будет в хоккей сыграть. Посмотрим, не растерял ли ты хватку.

— Согласен, пойду семью торопить. А ты осматривайся и вообще чувствуй себя как дома. Комнату вам с Ингрид приготовили. Сейчас горничная придет, вещи разложит.

Я так и сделал. Бродил, общался, знакомился, пил шампанское, которое носили милые горничные на подносах, и я подумал, что не прочь был бы одну из них к себе в номер заманить.

Но чем больше бродил по территории, тем больше у меня было ощущение, что хожу по краю бритвы. Я уже не видел гостей, не искал глазами Ингрид, я словно прятался от чего-то неизбежного, боялся зайти в дом. Но потом пришлось. На пороге появилась старушка Мария, неизменная кухарка Распутиных, и я не удержался.