Нелюбушка - стр. 8

Кто я, что я?.. Где я? Моя разумница и утешительница ушла, я, обдумав наспех новое для меня положение, решила не дергаться понапрасну. Я беременна и чудом не потеряла ребенка, я стану матерью, и мысль воспринималась как любопытный и неожиданный факт, в который трудно поверить, как в выигрыш в лотерею, и сложно сказать, в какой момент чаша сюрпризов переполнится и выплеснется, а там как знать.

Я сунула руку под дерюжку, нащупала живот. Он был плоский, в мои сорок пять мне гордиться уже было нечем, годы брали свое и рисовали зрелость в отражении в зеркале, а новая я, наверное, безумно молода, пусть и успела наделать ошибок…

Господи! Как я могла забыть то, что сказала мне моя сумасшедшая мать? Как я могла забыть ее «величайшее одолжение»?..

Я вытащила руку из-под одеяла, одергивая себя от порывистых движений, чтобы не стало вдруг хуже, не спеша села, поджала под себя ноги, попробовала оценить свое состояние. Зрение четкое, а ведь поставили уже минус один; меня не мутит, я не чувствую ничего, что могло бы насторожить и серьезно обеспокоить; боль в животе терпимая, о ней можно забыть в суете других дел. Я свесила ноги с кровати на красочный домотканый коврик, и моя прекрасная фея вернулась с добычей.

– Агапка пирожка вам еще дала, – зашептала она, закрывая дверь и выкладывая трофеи на утлый столик. – Она старуха добрая и вас добром помнит, так вы не тревожьтесь, барыне она не проговорится.

– Где моя дочь?

Я вскочила на ноги, запутавшись в длинной рубахе. Как я могла забыть, что у меня есть дочь?

– Барышня!.. – сдавленно вскрикнула девушка, имени которой я так и не успела узнать, и что-то в ее голосе меня зацепило так, что я рванулась к двери, но рухнула на пол – не из неловкости, а просто стены вновь пустились в пляс.

По коленям с размаху врезали веслом, я жалобно вскрикнула, тошнота появилась вместе с резью в желудке, и до меня запоздало дошло, что я банально не держусь на ногах от голода.

– Барышня, барышня, – бормотала моя спасительница, легко поднимая меня с пола и усаживая на кровать. Я шипела от боли в коленях и вместо губ кусала изнутри щеку. – Барышня с Надеждой Платоновной, что вам туда идти. Барыня браниться будут, а то и выгонят вас сей момент. Барышня гуляли с утра, я их видела, на пруд с Надеждой Платоновной ходили уток кормить. Поешьте, вам сил набираться надо…

В небольшом глиняном горшочке была то ли репа, то ли кабачок, и выглядел мой случайный обед как отменное ресторанное блюдо. То, что ели с голодухи наши предки, наши современники не все себе могут позволить, какая ирония. А может, закономерность.

Смотреть на еду я не смогла и отвернулась, гадая, что вызвало новый позыв тошноты. Ах да, я беременна, и хочу не хочу, но мне необходимо запихнуть в себя эту нехитрую снедь, если я не намерена потерять ребенка. Девушка смотрела на меня с надеждой, но молчала, и под ее умоляющим взглядом я осторожно зачерпнула ароматное варево. Репа в меду с орешками в ресторане в центре столицы рублей восемьсот, а если аутентичная подача – все полторы тысячи.

Организм сообразил, что лучше быть сытым, чем продолжать выкобениваться и мучить меня токсикозом. Тошнота прошла, репа была великолепной, мягкой, с привкусом дыма, наверное, из печи. Деревянная ложка не пролезала в израненный рот, и я слизывала сладкую кашицу, как кошка сметану.