Нелюбушка - стр. 25

Настя не раздобыла лапти, я обута в ботиночки, и они меня выдадут. Я отламывала упрямую веточку от куста – какая предстоит авантюра, достойная глава в моей занимательной жизни: кража яиц из курятника. Этой веточкой я и замету следы, как лисица хвостом. Мне было весело и легко, после стресса и страха пришел откат, за ним явятся новый страх, новый стресс, новые испытания, но я подумаю об этом завтра с утра.

Понятия не имею, когда куры несутся, а если мать так трясется над яйцами, то дворня мчится на каждое озабоченное кудахтанье. Лучше притаиться где-то и подождать, и если все выгорит, сделать набеги на курятник регулярными. Можно прихватить курицу… но это я размечталась, и все равно отлично я начала: припугнула помещицу, пристроилась в поденщицы к крепостной, теперь вот иду на кражу, а мать уверяла, что пала я ниже некуда. Не впечатляет ее фантазия, право слово, всегда есть к чему стремиться, особенно если хочешь есть.

Криминальный старт меня не смущал. Отчаянные времена требуют отчаянных мер, главное – остаться неузнанной и незамеченной.

Впереди появилось свечение, сперва слабое, но разгоравшееся все сильней, тропинка стала похожа на взлетную полосу, трава стелилась под ногами и путалась, и от моих шагов прыскали вверх потревоженные светлячки.

Я, помня предостережение Феклы, подняла голову, пытаясь отыскать колокольню и пойти на нее, и похолодела. То, что мелькало справа и слева и что я принимала за подлесок и кусты, было определенно творением человека – корявые деревянные фигуры, грубо выточенные, непонятно кого или что изображавшие, с венками из листвы. Я посмотрела под ноги – тропинка пропала, я шла по траве, запутавшись и заблудившись, шла, возможно, навстречу смерти.

И по пути мне не попалось ничего, что могло бы испугать или насторожить. Фигуры не двигались, не издавали звуки, ни треска веток, ни шагов, и я повернулась и пошла назад, всматриваясь в примятую траву и убеждая себя не оборачиваться. Мне померещится что угодно, я потеряю самообладание, кто знает, чем это кончится, поэтому держать себя в руках и идти туда, где тропинка свернула к деревне.

По словам Феклы, капище начиналось как раз там, где можно было увидеть колокольню, и я крутила головой, и надо мной было бескрайнее звездное небо. Потом я заметила мерцающий огонек над верхушками деревьев, и сразу ноги перестали путаться в траве, я вышла обратно на тропинку.

Остаток пути я старалась не отвлекаться. Я перевязала платок, вдоволь продышалась. Что я скажу, если кто спросит, чего это я таскаюсь ночью одна? Захихикаю глупо и отвернусь, прикинусь гулящей бабой, махну рукой в сторону любого села… Могу сказать, что меня недавно купили. Назваться крепостной – не самая плохая идея, крепостной – чье-то имущество, не менее ценное, чем телега или кобыла, а значит, никто не станет причинять мне вред.

Ведь не станет?

Но меня никто не остановил, и если и прятались по кустам парочки, то точно так же, как я, стремились остаться невидимыми и незаметными. Я дошла до деревеньки, звук, похожий на громкое икание, донесся из-за домов, я посмотрела на лопухи, растущие вдоль обочины, наклонилась и принялась их выдирать.

Стебли не поддавались, я выкручивала их, разделяла на волокна, липкий сок пятнал руки – уликами я вымазалась по самое не могу, а сорвала всего два лопуха, но мне хватит обмотать ими ботинки. Завтра или уже сегодня ночью я отправлюсь на дело во всеоружии, пока придется импровизировать.