Нелюбим - стр. 50
А почему, собственно, не принимать? Сердце не проведешь, оно тоже не обманет.
– Да, пожалуй, – ответил он на последний вопрос Редактора. – Не то, чтобы неприятности, но… Такое…
– Можно все же узнать подробней, в чем дело? Или это личное?
– Пожалуй, личное…
Редактор грустно посмотрел на него усталыми серыми глазами. Умными, заметим, глазами.
– Что ж, тогда ладно. Мы все однажды, – а кто-то и чаще, чем однажды – проходим через это.
Он был по-своему мудр, старый Редактор, но и он не мог даже предположить, что происходит с Тантом на самом деле, и потому думал о другом, о другом… Он выбрался из-за массивного и неуклюжего, как куб для кипячения воды, стола и принялся вышагивать, несколько карикатурно, взад-вперед по ковровой дорожке, приросшей к полу наискосок от куба к двери. При этом он склонил голову долу и, откинув полы пиджака, точно прищепками, уцепился пальцами обеих рук за карманы жилетки. Он думал.
– А ты сможешь, скажем, перестроиться? – спросил он внезапно, остановившись перед Тантом. – Перетерпеть? Отстраниться?
Тот неопределенно пожал плечами.
– Полагаю, тебе бы пошло на пользу – отвлечься. Или развлечься. Что скажешь?
Тот же жест.
– Может, тебе помощь нужна?
– Н-нет… Какая помощь? Нет, спасибо.
Редактор снова опустил голову и продолжил ходьбу. Он сделал еще с пяток ходок туда-сюда, и вновь остановился на прежней позиции перед Тантом.
– Хорошо, – выговорил он слово, словно вырвал себе зуб. – Как это ни трудно для нас именно сейчас, я, пожалуй, отпущу тебя в отпуск. Просто этого, – он кивнул головой в сторону стола, – понимаешь, больше терпеть нельзя. Согласен? Недели хватит? – Тант, не скрывая удивления и некоторого облегчения, закивал головой в свою очередь. – Тогда все, оформляйся. И очень прошу тебя, уладь за неделю свои дела, будет жаль терять такого… сотрудника.
Так, нежданно-негаданно, оказался Тант в отпуске. Он давно, еще с прошлого года, мечтал об этой призрачной свободе, но строил все планы на конец лета, не раньше, а тут – самая середина зимы. Неделя, да. И все же, отпуск был очень кстати. Он был – как спасенье, в эту пору душевной его замятни. В свободные дни он сможет многое сделать, вопрос прежний – с чего начать?
Оказавшись дома, он начал с того, что написал письмо матери.
«Милая моя мама, – писал он. – Совсем неожиданно я оказался в отпуске. Все случилось вдруг и не так, как хотелось. Мне ужасно жаль, но неотложные дела задерживают меня в Сальви. Быть может, нам не удастся свидеться в этот раз. Но ты не переживай, не волнуйся, у меня все прекрасно, чего и тебе желаю…»
Написал письмо и подумал: что же все-таки у него прекрасно? Прикинул и так, и эдак, и получалось, что никаких неприятностей, а все одно нехорошо. Не было на душе спокойствия, чувства незыблемости мира не было. А, наоборот, не отпускало предчувствие грядущих перемен. И, подумалось, что можно бы попытаться забыть все, наверное, да вот только не забывается ничего, не идет из головы. И в душе, похоже, пустила корни странная девушка Ника. Он усмехнулся: да, это точно, странные девушки окружали его в последнее время. Лалелла, теперь вот Ника. Может, он сам их таких приманивает?
По пути домой он зашел к соседу, физику, и испросил у того разрешения покопаться в книгах.
– Что ищем? – спросил тот.