Неладная сила - стр. 53

А потом раздался звук, от которого у Куприяна мороз пробежал по хребту и волосы шевельнулись на голове, – скрежет раскрываемой пасти камня. При лунном свете он видел, как верхняя часть громадного валуна поднялась и нависла крышкой. Перед Куприяном открылся проход в бесконечную черноту. По ней струились белесым светом жилы, а обрамляли проход длинные, острые, загнутые назад змеиные зубы. Каменная пасть распахнулась во всю ширь – даже будь Куприян вдвое выше ростом, и то прошел бы, не нагибаясь.

– Все пятеро – за мной! – недрогнувшим голосом приказал Куприян.

И шагнул в пасть, переступил через нижний ряд зубов, стараясь не задеть.

Перед ним был узкий, но высокий проход, похожий на нору. Через несколько шагов позади раздался скрежет – пасть закрылась, но Куприяна это не озаботило: из таких мест всегда выходят не там, где входили. Духи летели перед ним, освещая путь белесым тусклым светом. Куприян делал шаг за шагом, замечая, как тропа опускается, а дышать становится труднее. Проход расширялся, но от этого не делалось легче. Напротив, казалось, что эта тесная темнота заполонила весь мир и из нее не будет вовсе никакого выхода. Осознанным усилием воли Куприян давил в себе страх, что норовил поднять мерзкую голову в глубине души: испугавшийся пропадет. В таких делах выручает бесстрашие, а неспособному держать страх в узде нечего делать в колдунах.

Куприян шел по неоглядному полю, засеянному одной темнотой. Над головой гудели ветра и слышался плеск озерных волн. Вот он заметил, что духи остановились, сбились в стайку и зависли. Когда подошел, услышал журчание.

Дорогу преграждал бьющий из земли ключ с черновато-серой водой. Куприян подошел и наклонился. Было видно, что яма ключа, будто колодец, уходит на большую глубину. Куприян смотрел, бросив взор вниз, будто зоркий камешек; тот все опускался, опускался, и вода перед ним немного светлела. Там на дне что-то было. Смутно различались очертания лежащего тела. Вокруг него носились зеленоватые блики света… или мелкие живые существа вроде мух… Раздавалось жужжание, в котором постепенно стали проясняться отдельные голоса. Куприян прислушался: каждый голос повторял одно-единственное слово. Голоса были разными: высокими и низкими, тонкими и грубыми, приятными на слух и визгливым скрипучими, свистящими, воющими, булькающими, шипящими, хрипящими. Иные напоминали грохот камней, другие шелест сухой листвы. Одно свойство у них было обшим: все эти слова, произносимые ими, не имели никакого смысла.

– Авизу… Авизу… Авизу…

– Авиту… Авиту… Авиту…

– Аморфо… Аморфо… Аморфо…

– Хекеш… Хекеш… Хекеш…

– Одем… Одем… Одем…

– Эйлу… Эйлу… Эйлу…

– Татрота… Татрота… Татрота…

– Клобата… Клобата… Клобата…

– Пирташа… Пирташа… Пирташа…

Что это? Заклинание?

Жужжание сделалось яснее, в нем стали проступать отдельные понятные слова.

– Имя мне Анавардалея…

– Имя мне Патаксарея…

Понятных слов стало еще больше, и тут Куприян наконец понял, что такое слышит. Имена. Это были имена бесов или бесовок, здесь, в своем обиталище, не имевших зримых обликов: имя каждой было ее обликом.

– Душительница младенцев…

– Душительница детей…

– Уносящая детей…

– Топчущая детей…

– Жница детей…

– Детская смерть…

– Ночная давительнциа…

– Горе матерей…

– Безвозвратная…

– Кровопийца…

– Хватающая…