Неладная сила - стр. 34
– Смотри, смотри! – Устинья схватила дядьку за руку. – Она открыта!
Ни за что она не стала бы открывать домовину и тревожить умершую, но крышка уже стояла рядом, прислоненная к дереву. А ведь когда здесь люди были в последний раз, домовину оставили закрытой, мысленно отметил Куприян. Кто же ее открыл?
Перекрестившись, Устинья неслышно двинулась вперед. Куприян сделал движение, будто хотел ее удержать, но остался на месте. Устинья шла, стараясь не наступать на голубые цветы, но они сидели так густо, что это было нелегко.
Подойдя шага на три, она остановилась. От потрясения ее овевало жаром и ознобом. Вот что увидел Демка! В домовине лежала молодая дева, моложе самой Устиньи – свежая, будто спящая. На золотых косах жемчугом мерцали крупинки снега, они ложились на платье голубой парчи, но не касались лица. Чем дольше Устинья, зачарованная, вглядывалась в это лицо, тем более живым оно ей казалось. Уже мерещилась легкая улыбка на эти ярких губах… Глаза были закрыты, но неспроста здесь вдруг так густо выросли пролески – это и есть ее глаза. Сотнями лиловато-голубых глаз мертвая дева наблюдает за живыми людьми…
– Что, хороша?
Устинья вздрогнула так сильно, что едва удержалась на ногах. Неожиданно раздавшийся совсем рядом скрипучий голос так напугал ее, что оборвалось сердце. Он шел из-за кустов, где скрывался каменный бог…
Но тут же от души несколько отлегло: Устинья осознала, что глаза ее видят не дерево, а человека. Вид этого человека мог бы напугать до обморока, но, к счастью, Устинья его знала. Сгорбленный старик, с лицом темным и морщинистым, как дубовая кора, к тому же одноглазый, одетый в черные вытертые овчины, был страшен, как сам тот свет. Из глубоких и жестких, как борозды, морщин его сочилась вечность. Он стоял, опираясь на посох, в нескольких шагах от Устиньи, поглядывая то на нее, то в домовину.
– Дед Замора! – Устинья прижала руки к груди, стараясь удержать грозящее улететь сердце.
– И ты здесь, старче! – К ним подошел Куприян.
Бросив взгляд в домовину, Куприян изумленно поднял брови. В первый раз он видел деву в домовине иной и теперь убедился, что Демке ее красота не померещилась от холостяцкой его жизни.
– Она такой не всякому показывается. – Дед Замора кивнул на златокосую деву, словно хорошо ее знал. – Видать, полюбились вы ей.
– О-она сама меня позвала, – с трудом выговорила Устинья. – В-велела песочку взять от д-домовины… и урочной травы.
– Вон ее сколько! – Дед Замора обвел концом посоха поляну, сплошь покрытую пролеской. – Знать, для тебя ее и вырастила. Ну, бери, пока не сгинула.
Перекрестившись, Устинья стала собирать цветы пролески ближе к домовине. Набрав пучок, сунула за пазуху свиты, достала припасенный плотный лоскут, завязала в него горсть песка.
– А ты, дедко, знаешь что-нибудь о той красоте? – тем временем спросил Куприян у своего бывшего наставника.
Куприян держался спокойно, но в душе был взволнован немногим меньше Устиньи. В юности он семь лет прожил у деда Заморы, в его избенке близ Змеева камня, но в последние года, отойдя от ремесла, его больше не встречал и теперь не знал, не проклянет ли его наставник за отступничество. А уж кто может одним словом прямо сквозь землю отправить – так это дед Замора.
– Знаю кое-что. – Хранитель озера скрипуче засмеялся, как мог бы засмеяться старый пень. – Ты, Неданко, науку свою забросил, не надобны тебе более хитрости. Вот и жди теперь, пока судьба сама собой явится.