Нексус - стр. 17
Вскоре пришли остальные и заняли свои места. Двенадцать человек на кушетках и несколько наблюдателей чуть в стороне.
– Готова? – вслух произнес Кейд, обращаясь к ней одной.
Сэм кивнула.
Что-то начало происходить. Одиннадцать сознаний начали расти в ее ощущениях, становясь все более ясными, все более сфокусированными. Они были столь всеобъемлющими, столь насыщенными мыслями и воспоминаниями, желаниями и эмоциями! Их дыхание синхронизировалось. Закрыв глаза, Сэм могла видеть и ощущать чужие индивидуальные линии мысли.
Одиннадцать сознаний одновременно касались одиннадцати частей ее души. Несказанная радость Брайана, вызванная бурным, бьющим через край безумием игры сознаниями. Уравновешенность и спокойствие Сандры, ее безмятежность, порожденная долгими годами занятий йогой и служащая опорой для всех окружающих. Ее самадхи[12]. Иваново материалистическое восприятие музыки и математики в их взаимодействии с танцем, гармония и диссонанс в мыслях вокруг него. Видение в сознании Леандры – белковые формы, складки и рецепторы, десятки мужчин и женщин, соединившие свои сознания, чтобы их расшифровать… Слезы на лице Жозефины, слезы радостных воспоминаний о детстве, о том, как они зажигали фейерверки с любимым папой, которого она потеряла. Потеряла как… как…
На лице Сэм тоже появились слезы. Она не знала, отчего. Она чувствовала, как Кейд озабоченно наблюдает за ней, но у нее не было для него ответа.
У каждого была не одна нить, а несколько. Они переплетались, связанные друг с другом. Мысли и воспоминания перемещались и перетекали. Общение Сандры с другими девочками в раннем детстве. Представления Антонио о квантовом программировании, все грани которого были недоступны для понимания Сэм. Восторг Джессики, вызванный свободным падением с высоты четырех тысяч метров, прилив адреналина, спокойствие после раскрытия парашюта, блаженство, испытываемое от каждого мгновения, когда она висит под этим куском ткани и опускается на землю, напевая и свободно паря в воздухе.
Она ощущала любовь Сандры к спокойствию, рассудительное великолепие ее ежедневной практики, когда она-находится-в-своем-собственном теле. Это закручивалось внутри Сэм, сталкиваясь с ее воспоминаниями об учебных боях, абсолютной красоте идеального удара, блока или уклонения. Безмятежность идеальной формы, адреналин, выделяющийся в жестком ближнем бою, и последующее падение эндорфина. И… и…
Она по-прежнему ощущала Кейда. Он был с ними, с ней. А его сознание… его сознание… Она понимала красоту ядра нексуса. Величавость его конструкции, которая поражала и потрясала Кейда. Она пробовала на вкус чистую абстракцию того внутреннего пространства, в котором Кейд проделывал свою работу, постигала ничтожную долю того протокола, который он создал вместе с Ранганом, семантическую прослойку между индивидуальными нейронными связями и целыми мыслями. Это было великолепно – карта всех видов фрагментов мыслей, онтология сознания. Она существовала в некой части его сознания, лишенной сомнения или страха, даже лишенной чужой оценки. Эта часть была такой прекрасной, такой далекой и чуждой и в то же время очень-очень ей близкой на это короткое время.
Сэм видела мир его глазами. Видела потоки мыслей, эмоций и переживаний в виде битов, пакетов и моделей трафика, и все это было не сухим и холодным, а прекрасным, как симфония. Отдельные инструменты сливались вместе, чтобы создать богато текстурированное целое, превышающее сумму составных частей. Она могла видеть его ожидания, его надежду преодолеть границы отдельных сознаний, могла видеть, как Илья придавала форму его мыслям, могла видеть очертания того пути, по которому он собирался двигаться, его восхищение будущим, которое не будет иметь ничего общего с прошлым.