Некроманты любят сыр - стр. 22

– Не курю. Но могу организовать огонька в жидком эквиваленте. Желаете?

Господин перехватил мою руку и расплылся в пошловатой улыбочке:

– А организуй-ка мне жару в эквиваленте себя. Любимым клиентам ведь не отказывают, верно?

На данное время в баре стало уже шумно, играла музыка, за столами то и дело раздавались взрывы хохота. Все были настолько заняты собой, что на обнаглевшего носача никто и внимания не обратил. У меня имелась масса вариантов, как поступить в сложившейся ситуации, но я сделала то, что сделала.

Возвращая ему улыбочку, только в моем исполнении она была натурально пакостливая, проворковала:

– Верно! И знаете, я тут вспомнила… есть у меня огонек.

Сунула руку в карман, достала спичечный коробок и протянула носатому, подмигнув:

– Для особенных клиентов и огонь особенный.

Заинтригованный, он перестал пялиться на то место, которое обычно декольте именуют. Правда, в моем случае именовать было нечего, ввиду наглухо застегнутого под самое горло платья. Небрежно подхватил коробок и, ухмыльнувшись, открыл, зачем-то сунув туда свой выдающийся нос.

Дальше было неожиданно даже для меня.

Недобитый червяк, видимо, только и ждал возможности выбраться на свободу, да и к носам, как выяснилось, имел какие-то свои счеты.

Хлоп – и жаждущий огня господин получил весьма пылкое приветствие от маленького, но очень воинственного умертвия.

Коронное – хвостом по сопатке. Ну и традиционные витиеватые послания на непереводимом пискучем.

И вот знаете, мужчинка был явно не некромант. Потому как тоненько взвизгнул, так, что даже моего червячка посрамил, и отшвырнул от себя потенциальную угрозу. Я все понимаю: внезапность плюс нечто сразу не опознаваемое и в критичной близости от лица, но боги, имей мужество держать удар! Раз уж не постеснялся такой большой и взрослый приставать к мелкой девчонке с незаманчивыми предложениями.

Отшвыривал он, кстати, исключительно содержимое спичечного коробка, продолжив цепко удерживать последний. А потому Пискун на несколько мгновений уподобился птицам, затем спикировал в так и стоящий на стойке коктейль печального некроманта. Тот внезапно отмер, потревоженный ни разу не мужественными воплями соседа. И прежде чем я успела крикнуть:

– Не надо!

Не глядя приложился к бокалу. Мы с носачом замерли, ожидая развития событий.

Ы-ы-ы… Хмелиус, помоги!

Но волновалась я зря, ибо некроманта какими-то там умертвиями не удивишь и не напугаешь. Он прервался, заглянул на донышко, выловил оттуда потерявшего дар речи Пискуна, – во всяком случае, на этот раз червяк молчал, – и флегматично произнес, ни к кому особо не обращаясь:

– Нет, ну то, что гусениц всяких в бутылках замачивают, пауков и прочих сомнительных тварей, это не новость. Но чтобы их поднятые трупы… вот это, итить, экзотика.

И забросил почему-то изобразившего повторную гибель и обвисшего лапшинкой Пискуна обратно в бокал.

До невозможности впечатленный брутальностью некромантов носатый предпочел за лучшее далее не отсвечивать и убраться подальше без лишних вопросов.

– Повтори, – попросил уже совершенно и не печальный некрос. – Хорошо пошла.

Еще бы не хорошо – я туда так душевно пожелала, закрепив магией.

– Паршивый день? – вновь смешивая ингредиенты, полюбопытствовала я.

– Неделя. Отвратительно паршивая неделя, – ответил растерявший мрачную отстраненность мужчина. – Три свадьбы и одни похороны, и все моя смена.