Некроманты любят сыр - стр. 24
– Сам ты умертвие, – не оценил рассказчик.
– Ну раз выкопалась, – уже не так уверенно, но все же возразил этот не пожелавший сдаваться… наверняка из криминалистов.
Все на него зашикали, и он умолк. А Говард тоже заговаривать не торопился, видимо, нагнетая напряжение для большего эффекта. И вот в этой неожиданной тишине раздался вполне себе такой отчетливый храп. И главное, рядом совсем раздался. Мы дружно повернули головы на звук, заинтригованные сим неожиданным действом. Ну просто в зале точно никто не спал, это видно было.
– Ик! Хр-р-р… пш-пш…
Мать моя женщина неизвестная, благослови ее Пшенка!
Я вспомнила, что так и не сподобилась вытряхнуть Пискуна из отставленного в сторонку бокала Говарда. Как-то не до червя было, тут такие страсти с некромантских полей. Да и, честно говоря, его судьба меня не сильно-то и заботила.
– Глядите-ка, а он неживой и светится!
Все уставились на абсолютно теперь уже пустую посудину, на дне которой мирно почивал Пискун. И храпел.
– Ик!
И икал. Храпел и икал.
И светился.
Странный червяк, поразительно непредсказуемый.
Но, как я уже говорила, народ у нас закаленный, чего только не повидавший за годы практики, а потому присутствующие быстро потеряли интерес к упившемуся до светящихся звездочек червяку и вернулись к животрепещущей теме с ревнивой почившей невестой. Мне тоже было очень интересно, чем там дело кончилось, да не судьба.
– Алеста, деточка, а чего это у меня на стойке, – вкрадчиво над ухом озвучил Тараг, – чего уж там – у клиента в бокале – червяк делает? Дезинсектору рыло набить или…
– Или, – покаянно пискнула я. – Понимаешь, тут такое дело…
Договорить не успела, потому как и Палтус подтянулся.
– Святоша, какого рогатого твое недобитое посмешище сияет, словно карманный маячок в ночи?
И вот хороший же вопрос! Но, как это с ними и бывает, неудобный.
– То есть то, что он храпит, тебя не смущает? – попыталась я потянуть время.
А сама все старалась хоть краем уха уловить рассказ Говарда. Вот тупой скальпель! Кажется, он уже перешел к следующей свадьбе.
– Меня твоя беспечность смущает! У тебя измененное умертвие продолжает трансформироваться, а ты только его мутировавшие дыхательные функции отметила?
И куда только все обаяние Палтуса испарилось? Видимо, для меня это дефицитное качество не предусматривалось.
– Что? – Мы с Тарагом были в данном вопросе крайне единодушны. Он, правда, продолжил: – Так эта дрянь еще и неизвестно на что способна?
– Пискуша не дрянь! – внезапно так обидно за червячка стало. – Он маленький, но очень смелый и воинственный… э…
– Ну-ну, продолжай, – ехидно подначил Палтус.
– Злые вы. Он, между прочим, сегодня за мою честь знаешь как постоял?
– Мы все еще о пьяном черве сейчас разговариваем? – уточнил Тараг. – Ну так, для ясности.
– Да! – это мой куратор.
– Прости! – это уже я.
– Некросы, – буркнул Тараг и, взяв бокал, явно собрался смыть Пискуна в канализацию. – И когда я уже привыкну?
– Сто-о-ой! – теперь чудеса единодушия проявили мы с Палтусом.
Тараг замер и одарил нас таким взглядом, что мне даже неловко сделалось. Будто мне снова лет шесть, я пробралась в келью к наставнице, нацепила ее красивые туфельки на каблучках, а на голову наволочку натянула. Тут-то меня и застукали.
Проще говоря, как на тупоумных он на нас посмотрел.