Неизлечимые романтики. Истории людей, которые любили слишком сильно - стр. 21

Принято считать, что если кто-то испытывает значительные психологические проблемы после утраты близкого человека (которые длятся более года), то он страдает от тяжёлого психического расстройства, вызванного горем, или, по-другому, устойчивого комплексного расстройства, связанного с переживанием утраты. Идея считать затянувшееся переживание утраты отклонением от нормы вызывает у меня серьёзные сомнения. У каждого человека свой темперамент и своя психологическая устойчивость, и каждый справляется с горем по-своему. Некоторым людям так и не удаётся смириться с потерей. Нет ничего удивительного в том, что подобная чудовищная травма может надолго выбить из колеи. Я бы отнёс длительные страдания по ушедшим скорее к свойствам человеческой натуры. Ставить диагнозы в подобных случаях – дело довольно сомнительное и надуманное.

Я открыл дверь, и передо мной предстала старушка: невысокого роста, чуть полноватая, с большим зонтом, раскрытым над головой. Цвет волос – под стать тучам, на лице – полное безразличие. Когда люди пребывают в глубокой депрессии, на их лице отображается не печаль, а опустошённость. Как если бы они уже не могли страдать и перенеслись жить в другой мир, где их никому не достать. Казалось, все эмоции Мевис онемели, но такое онемение сродни анестезии и может ввести в заблуждение. Онемение во время депрессии – та же боль, только проявляемая по-иному: точно так же вода превращается в лёд, как только температура падает. Данте знал, о чём говорил, когда описывал последний, девятый круг ада как ледяное озеро.

– Входите, – сказал я.

– А это куда? – она указала на зонтик.

– Можете оставить его в коридоре, если желаете, – ответил я, щупая батарею.

Старушка вошла, поставила раскрытый зонт на пол и последовала за мной в приёмную. Она совершенно не обратила внимания на разруху, царившую вокруг, на прожжённые сигаретами в ковре дырки и общую ветхость здания. Она села в облезлое кресло, которое отозвалось скрипом, сжала колени и посмотрела на меня. На ней были плиссированная блузка, просторный кардиган, тёмная юбка и серые шерстяные чулки. После официальных представлений я вкратце пересказал содержание сопроводительного письма и убедился, что Мевис понимает, зачем её направили ко мне.

– Не иду на поправку. Так он сказал, этот доктор Патель. – В её голосе сквозило раздражение. – Ну, с тех пор как Джордж умер. Так вот он – доктор Патель – решил, что мне надо с кем-то поговорить. Сказал, что беседа может помочь.

Психотерапия – занятие непростое, здесь полно различных подводных камней, и не всегда пациентам можно помочь, однако всегда есть шанс, пусть и небольшой, что лечение окажется успешным. Например, женщину с агорафобией можно убедить выйти из дома, а мужчину с обсессивно-компульсивным расстройством – научить противостоять своей мании. Но смерть необратима. Психотерапевт, взявшийся помогать в ситуации утраты близкого человека, может лишь сгладить углы: разговоры не смогут вернуть мёртвого в мир живых.

Мне было сложно найти с Мевис общий язык – слишком односложно отвечала она на вопросы. Но я не отступал и старался поддерживать разговор, побуждая её то словом, то жестом к развёрнутому ответу. Постепенно наша беседа сдвинулась с мёртвой точки и приобрела определённый ритм.