Неисправимый лжец - стр. 17

Не выдерживаю и захожу на кухню.

– И что же он такого показал?

Папа сразу замолкает, а мама разворачивается на стуле ко мне лицом.

– Проснулась, Мирочка, ужинать будешь? Я котлет нажарила.

– Нет, мам, спасибо, я не голодна. А ты, пап, продолжай, – я сажусь на свободный стул, – что там тебе еще показал Арсений.

Папа чешет бороду, растеряв свой пыл.

– Ну раз мама сразу разлюбит Диму, то может и мне стоит об этом знать?

– Ой, да ничего особенного, – мама все пытается замять тему. Продолжает в том же настрое, что и весь их разговор. Титов – это очень выгодная для меня партия, на ее взгляд, и я должна простить ему эту «мелкую оплошность», подумаешь, изменил, с кем не бывает.

– Пап.

Он сдается.

– Вы когда убежали оба, я у Арсения пытался узнать, что происходит, что за скандал. Нет, я понял, что Димка твой натворил что-то, слышал эти звуки из телефона. Но все же надо было разобраться.

– И? Не тяни? Не надо меня щадить, я уже взрослая и сейчас вообще… хуже уже некуда просто.

Папа облизывает губы, едва видные под усами.

– В общем, там на мальчишнике Димка твой хвастался фотографиями в телефоне, сначала вас двоих показывал, как вы вместе там в разных местах интересных были, а потом свой отпуск. Куда он там летал один летом.

– На Шри-Ланку.

– Ну да, и вот Арсений попросил телефон, чтобы еще посмотреть эту Шри-Ланку, сказал храмы старинные красивые. Димка и дал. Ну Сеня и листал дальше, пока не кончились. А потом начались другие, с девушкой.

– С девушкой? – я чувствую, что сердце у меня бьется быстрее, – какой?

– Той самой, – папа замолкает, мама садится рядом и смотрит на меня, потом на папу.

– Какой той самой? – переспрашивает, она не видела видео и слышала про него вскользь. А я сразу догадалась, о ком речь.

– Ну какой, Лен? Той самой! С которой Титов был на мальчишнике.

Я опускаю голову на ладони. Час от часу не легче. Это значит не случайная женщина? Очень даже определенная?

– В общем, как считает Арсений, – папа набирается серьезности, хмурит брови, – Дима твой ее знает давно, и у них явно отношения. Там фото были очень близкие.

– Может, он врет? – мама не хочет верить, а я уже и не знаю. – Может, фотографии старые?

– Не знаю, – папа поднимает руки, – за что купил, за то и продаю. Точно может сказать только Арсений.

– Нет. Не он. Дима.

Я встаю из-за стола и ухожу из кухни, хочу побыть одна. Я должна подумать, мне нужны ответы на мои вопросы, которых становится все больше. Изначально я не хотела разговора с Димой, но теперь понимаю, что глупо его откладывать и бояться. Это надо как пластырь, сорвать резко, чтобы боль была быстрой, но короткой.

– Дочка может чаю? – Слышится с кухни голос мамы.

Я молча закрываю дверь своей комнаты. Очень жалею, что не съехала от родителей раньше, слишком легкомысленно жила, не хотела до конца взрослеть, думала, что они нуждаются во мне. Теперь к мужу я не перееду, а вот отдельно жить стоит.

Забираюсь на кровать и сажусь по-турецки, беру свой телефон и долго смотрю на него. С одной стороны, я не хочу с ним разговаривать, даже звук его голоса причиняет мне боль. Этот голос у меня будто украли.

Нет, это он сам его отдал, тогда, как я наивная думала, что страстные стоны будут доставаться только мне. А с другой стороне я устала тонуть в догадках.