Недоразумение. История любви - стр. 9
Дверь распахнулась сразу, едва Никита успел нажать на кнопку звонка. Двое пацанов детсадовского возраста с удивлением воззрились на него раскосыми азиатскими глазёнками.
– Здравствуйте, я к Самату, – кивнул им Никита, постаравшись улыбнуться как можно приветливее.
– Папа, папа, к тебе какой-то дядя пришел! – заголосили пацаны на два голоса, перебивая друг друга, стараясь обойти брата и донести до отца первым новость.
Из кухни вышел отец. Все тот же Самат, невысокий, поджарый, только старше на 7 лет, солиднее, увереннее в себе.
– Здравствуй, Никита Иваныч! – улыбнулся он дружелюбно, протягивая широкую трудовую ладонь бывшему начальнику.
– Здравствуй, Самат!
– Сколько лет, сколько зим!
– Да уж восьмой год пошел с тех пор…
– Летит время… Ты проходи, проходи, Никита Иваныч, гостем будешь!
И провел на кухню, познакомил с женой Айнагуль, маленькой улыбчивой казашкой, усадил за щедро накрытый стол, даже рюмочку налил. В душе Никиты медленно-медленно таяло непрошенное напряжение. Пока шел на встречу со старым другом, не другом, подчиненным, что много лет назад осваивал под его руководством азы строительного дела, все думал, как примет его Самат? Станет ли вообще разговаривать с бывшим зеком? Но вот же и за стол усадил и рюмочку налил.
– Спасибо за гостеприимство, Самат!
– Самат добро помнит, не забывает, – в узких черных глазах мелькнула улыбка.
– Я смотрю, Самат, ты твердо встал на ноги. Семьей обзавелся, дом обустроил, – Никита с неприкрытым любопытством осматривал кухню, где каждая вещь, каждая посудина, чисто вымытая, вычищенная, была на своем месте, где во всем чувствовалась заботливая женская рука. А из комнаты доносились веселые детские голоса.
– Не может, да и не должен, человек без семьи, без дома жить. Такова природа вещей!
Никита с интересом взглянул на собеседника.
– А в тебе все больше проявляется жизненная мудрость, Самат. Помню, ты еще совсем мальчишкой был, а рассуждал, как аксакал, спокойно и мудро. И учился, как одержимый. С работы тебя выгонять приходилось, так торопился профессию освоить.
– Да, Никита Иваныч, многому я у тебя научился, мастером стал. Повезло, что успел. После твоего ареста такой разброд в конторе начался, не передать. Ну, да ты и сам знаешь! Растащили фирму твою на части. Конкуренты, как стая падальщиков, набросились в один миг, точно только и ждали. Ну, а народ потянулся кто куда. Одни пошли к конкурентам… Ты не осуждай их, Иваныч, ладно? – Самат глянул на него с извиняющейся улыбкой, будто был в чем-то виноват.
– Да что ты! У всех же семьи, дети. Их кормить надо было. Кто давал работу, к тому и потянулись мужики. За что ж тут осуждать? – ответил Никита.
– А я на вольные хлеба подался, – в голосе бывшего подчиненного прозвучала гордость. – Стал заниматься частным строительством, ремонтом. Руки то у меня, как ты сам говорил, из того места растут, что надо. Постепенно клиенты ко мне потянулись, ценить мою работу стали. Теперь вот бригадой небольшой обзавелся. Летом первый большой заказ выполняли «под ключ», коттедж делали. Хорошо получилось, Иваныч. Ты бы мной гордился.
– А я и так горжусь, Самат. Не пропала моя наука для тебя. Молодец! И пацанов своих, думаю, правильно воспитаешь.
Самат подлил гостю в рюмку водки и задал вопрос, давно вертевшийся на языке. Но какой же восточный человек задает важные вопросы с порога? Сначала гостя накормить надо, напоить, дать отдохнуть, порадовать приятной беседой, а потом и вопросы задавать.