Нечистая сила. Темные духи русского фольклора - стр. 3
В этом обозначении четко прослеживаются следы христианского влияния; как писал один из известнейших отечественных этнографов, академик Н. И. Толстой, «до христианства в представлении славян, надо полагать, не было силы “нечистой” и, уж конечно, “рати Христовой”, а была лишь одна сверхъестественная сила, имевшая довольно неясные и расплывчатые формы и населявшая, по верованиям древних славян, весь окружавший их мир».
Да и классик российской фольклористики С. В. Максимов в своем знаменитом труде «Нечистая, неведомая и крестная сила» (1901) объединял под понятием нечисти «сонмы духов», не делая различия между чертями, лешими, домовыми и другими духами: мол, все они – «исконные враги человеческого рода» и «людские ненавистники», которым противостоит «сила крестная», то есть христианские ангелы и святые.
Однако вера в сверхъестественных «соседей» на Руси, насколько можно судить, например, по древнерусским поучениям против язычества, бытовала задолго до принятия христианства – как гласит одна старая поговорка: «Сила, худая и хорошая, есть везде». Следовательно, мы вправе отчасти переосмыслить прямое толкование слова «нечисть» и придать ему немного другое значение – не отказываясь при этом от самого слова как от удобного и общепринятого по сей день обозначения опасных для человека духов.
Вот старинный заговор, который тоже допускает такое толкование: «И всякие нечистые духи расскакалися и разбежалися от меня, раба Божьего [имя], восвояси, водяной в воду, а лесной в лес, под скрыпучее дерево, под корень, а ветряной под куст и под холм, а дворовый мамонт насыльный и нахожий, и проклятый дьявол и нечистый дух демон на свои на старые на прежние жилища…» (из сборника Л. Н. Майкова, 1869).
Мы предлагаем под нечистью понимать тех сверхъестественных существ русского фольклора, которые тем или иным образом связаны со смертью и загробным миром. Это, прежде всего, тот, над кем смерть почти не властна, но кто сам губит все живое, – Кощей Бессмертный; это Баба Яга, которую наука склонна трактовать как хранительницу перехода в мир мертвых; это разнообразные «ходячие мертвецы» и «оживающие» покойники – навье, упыри, подменыши, еретики; это «родные» русские демоны-«смертегоны» – бесы, а также присоединившиеся к ним с XVII столетия черти; наконец, это так называемые «нечистые» народы, или, по одному старинному присловью, «утварь поганая», известная среди прочего умением «поднимать покойников». Словом, все перечисленные персонажи состоят в близких отношениях со смертью и потому опасны для живых, – таков объединяющий принцип, который служит основанием для отделения этих существ от прочих «насельников» русского фольклора.
Быть может, исходя из этой связи со смертью, уместнее было бы взять в качестве общего названия таких персонажей слово «нежить», однако исторические толковые словари русского языка и этнографические записи отмечают, что слово «нежить» имеет более общее значение – «неживой человек» в смысле «не наш», «чужой» («мы-то живые, а они – нет»). Вдобавок только в XX столетии, уже под влиянием массовой культуры, это старинное русское слово было переосмыслено буквально как «немертвый» и приобрело значение «неупокоенный мертвец», так что оно вряд ли годится для описания более «древних» сверхъестественных существ. С этой точки зрения слово «нечисть», за неимением иных, выглядит более удобным и приемлемым для характеристики опасных и смертоносных фольклорных персонажей – конечно, учитывая все оговорки, приведенные выше.