Небесные всадники - стр. 6
– Это вот что?
Аче взглянул на рисунок. Здесь он запечатлел старый дом на краю деревни, у самой противоселевой стены. Он давно обвалился, и если встать сбоку, чуть наклонив голову, то поросшие мхом балки и молодой орешник на разваленном крыльце превратятся в крылатую человеческую фигуру.
– Занятно, занятно… – пробормотал учитель. – Ты умеешь смотреть на вещи под иным углом. Это хорошее качество для художника.
И даже сам сходил посмотреть на этот дом. Аче рассказал о деревенских легендах, связанных с этим местом. Будто когда-то жил здесь Небесный Всадник, и здесь же он умер…
Пришло время отправляться в путь. Аче обнял матушку, прощаясь, а та со слезами на глазах поцеловала единственного сына в лоб. Учитель оставил ей денег – достаточно, чтоб матушка жила несколько месяцев безбедно. Потом обещал прислать ещё.
Через всю Багру проехали они вдоль гелиатской границы; видели, как на том берегу реки разгоняют тучи маги погоды, как рыщут в небе гелиатские дирижабли. Ночевали они в придорожных корчмах или под открытым небом, и каждый вечер учитель после нехитрого походного ужина рассказывал Аче о том, что знал.
А однажды прервал сам себя на полуслове, когда рассказывал о битве при Золотом озере: Гелиат против Каймана, и между ними армия новорожденного царства Багрийского, маленькая, но сильная. Сильная потому, что само небо её защищало, а во главе армии стояла самая настоящая Небесная Всадница, от которой пошли род князей гатенских и род царей багрийских…
– Что же было дальше, учитель? – тихо спросил Аче.
Иветре улыбнулся. Потёр скрытые золотыми браслетами запястья – символ того, что когда-то он принадлежал к гелиатскому братству магов, а потом отрёкся от него. Или от него отреклись…
– Я знал её, Аче, очень хорошо знал. И иногда мне кажется, что она вернулась… Впрочем, не обо всём, Аче, можно рассказать. Ты согласен стать моим учеником?
– Учитель, я ведь и так ваш ученик.
Иветре покачал головой.
– Нет, Аче, нет. Что такое живопись? Лишь покрывало для моих тайн… Ты согласен идти дальше?
– Согласен, – шепнул Аче. – Согласен.
– Это древняя, забытая по обе стороны хребта практика, – сказал Иветре, доставая из чересседельной сумки банку с чернилами, иглу, ещё какие-то инструменты. – Ученик принадлежит учителю полностью. Телом и душой. Его приказы не обсуждаются. Верность не подлежит никаким сомнениям.
– А учитель? – шепнул Аче.
Иветре усмехнулся.
– А учитель дает ученику не меньше. Весь свой опыт и знания. И свою душу. Когда придёт время.
– Что я должен делать?
– Немного потерпеть. Давай свои запястья.
Аче растерянно смотрел, как учитель, сверяясь с каким-то рисунком, наносит на его костлявые мальчишечьи запястья какие-то знаки.
Через два дня они прибыли на ярмарку на самой границе трёх государств: Гелиатской империи, Казгийского княжества и Багрийского царства. Они пробирались сквозь пёструю толпу, ведя коней на поводу.
– Только здесь можно приобрести кое-какие редкие краски, – заметил Иветре, с насмешкой наблюдая, как Аче вертит головой.
Здесь было на что посмотреть. Так много людей в одном месте Аче еще никогда не видел. Крутят гончары свои круги, и постепенно из-под их рук появляются ровные сосуды. Так лепили когда-то мир Небесные Всадники, так лепят теперь учителя учеников… А рядом медники выбивают палочками дробь, ударяя по своему товару. Звук чистый, привлекает внимание. Пёстрые ткани морскими волнами падают на прилавки. Шёлк легкий и полупрозрачный, будто пойманный воздух…