Небесные всадники - стр. 5
– Возьми, попробуй.
Аче подхватил кисть, окунул в краску и замер в нерешительности. Тогда мастер взял руку мальчишки и помог провести несколько первых линий. Так, без всякого договора, Аче стал учеником знаменитого художника. Теперь в деревню он бегал только ночевать, а весь день ни на шаг не отходил от учителя.
Медленно, но истово трудился Иветре. Под его кистью одно за другим возникали лица Всадников и Всадниц. Держал Всадник Жизни за руку Всадницу Смерти, деву в одеждах белых и длинных, с печальным лицом. Нежно глядел на нее. Боролись друг с другом близнецы Правда и Ложь, с волосами из чистого золота.
Аче дивился тому, как незаметно оживали линии, которые мгновение назад были ещё мертвы, как начинали говорить краски, которые мгновение назад ещё молчали.
Теперь Аче видел замысел художника, понимал его мысли и чувства. И тем удивительнее было ему наблюдать, как эти мысли и чувства на глазах воплощаются в краски и линии.
А у самой двери, в самом темном углу появился портрет княгини Этери, юной властительницы Гатенского княжества. Ей всего двадцать, она осиротела три года назад и заняла место своего отца подле трона молодого царя. Все знают, что князь Гатены – тень царя Багры.
Аче не заметил, как пролетели два года – очнулся он, когда работа подошла к концу. Странная привычка овладела художником Иветре. Часами он стоял на лесах – и не работая, и не спускаясь на землю. Он стоял перед Этери и безмолвно созерцал её.
В косах её, темных и длинных, был выписан каждый волосок, а смуглая кожа манила прикоснуться, ощутить живое тепло и мягкость. Казалось, сейчас княгиня сойдёт со стены и ласково улыбнется своим подданным, которые верят в неё не меньше, чем в Небесных Всадников.
Аче видел её однажды, когда она была ещё юной княжной, только вернувшейся из женского монастыря, где несколько лет постигала науки. Она приехала тогда сюда, в деревню, навестить свою старую кормилицу – тетушку Иасаман, соседку Аче.
В гатенском платье, с тремя десятками тонких косичек, она ничем не отличалась от горских девушек и с лёгкостью нашла с ними общий язык: напросилась в лес, собирать щавель.
Аче помнит, как деревенские шептались за её спиной: «Госпожа наша… спасительница…» И про крылья ещё говорили, как обычно, когда упоминали князей… Теперь Аче смотрел на портрет княгини и думал: мерещатся ли ему крылья за её спиной или нет?
Когда, наконец, сняли леса и молодой жрец пропел в храме первую молитву, Аче обнаружил, что учитель исчез. Только через четыре года объявился мастер Иветре на пороге дома Аче и сказал, будто они расстались вчера:
– Поедешь со мной, Аче? О том, чтобы тебя приняли подмастерьем в общество художников, я уже похлопотал.
Разве мог Аче отказаться? Все четыре года он об этом лишь и мечтал, тратя все лишние свободные гроши на краски и бумагу. К тому времени он превратился из мальчика в юношу, пошёл работать в кузню. Но кузнечное дело, пусть тоже вдохновенное и загадочное, не влекло его.
Они пустились в путь через неделю, когда учитель удостоверился, что Аче ничего не забыл из его науки. Долго рассматривал наброски, которые делал его ученик. Лица односельчан, незатейливые сценки из деревенской жизни. Кладбище, рассвет над горами, одинокий багряный лист на ветке, капли дождя на стекле, а за ними – радуга. Косой луч света в узкой бойнице башни, дождевые бочки, колесо телеги, привязанный к одинокому деревцу ослик, глиняные кувшины для вина, куст боярышника… Отдельно портреты матери: с распущенными волосами, с тяжелыми косами цвета мёда. Матушка за прялкой, матушка у очага… Иветре отобрал несколько листов.