(не)жена для бандита - стр. 31
На сотовый телефон приходит сообщение. От дяди. Ему нужно поговорить со мной, и это срочно. Вызываю водителя, чтобы ждал у входа. Натягиваю пиджак, стаскивая его со спинки кресла.
Спешно выхожу из кабинета, стремительным шагом пробегаю по коридору, чтобы ни с кем не столкнуться по пути, и быстро иду к домику для гостей, где уже давно расположился так называемый военный госпиталь.
Убеждаю себя: мне нужно проверить состояние шелудивого пса после операции, хочу убедиться, что она закончилась хорошо, что он пришел в себя и может говорить. И сможет, наконец, сказать, кому передал данные, компромат. А уже после можно будет избавиться от него и дать задание припрятать тело так, чтобы никто не нашел.
Дело только в этом. Покалывающее кожу электричество, которое говорит мне о том, что я пытаюсь врать самому себе, стараюсь игнорировать.
Черт с ним.
Я нисколько не думаю о той докторше, и с чего бы мне думать о ней? Об этой язве, которая не боится ни бога, ни черта и совсем не умеет себя вести? О ней? Не смешите.
И тут, на полпути к дому, слышу звуки борьбы и отчаянные крики о помощи. Я точно знаю, кто так может кричать: женщина, которая боится, которая борется за свою честь и достоинство и точно понимает, что рано или поздно проиграет. Давно не слышал такого искреннего всплеска эмоций. Терпеть не могу гулянки Хана, который склонен к насилию, и потому давно не провожу с ним выходные, вот и отвык, похоже.
Но оттого крик не становится менее волнующим, он даже действует сильнее на меня, и не остается ничего другого, только прибавить ходу, ускорить шаги, чтобы оказаться в этом чертовом доме как можно скорее.
Потому что я знаю, кто там, в этом полевом госпитале. Эта чертова докторша и Хан.
Мелкая докторша.
И извращенец Хан.
— Пусти, пусти! Придурок! Пусти!! — Этот крик я слышу даже до того, как вижу картину целиком. Девчонка извивается в тисках Хана, а тот облизывает кожу на ее шее, прикусывая ее и закрывая глаза от удовольствия. Ему нравится все это: его заводит вкус и запах борьбы, да и добыча в его руках нереально аппетитная, волнующая, будоражащая.
Она извивается, думает, что может ударить своими шпильками его в ногу, и тот ослабит хватку. Не тут то было. Хан — опытный насильник, ему все нипочем.
Да, кстати. А доктора вообще могут носить шпильки?
— Это что еще такое? — Вдруг раздается голос, и этот голос принадлежит мне — это я понимаю с небольшим опозданием. Черт, похоже, инстинкты бегут впереди меня.
Хмурюсь. Хан может делать все, что захочет, я ему не указ. И девчонка эта, мы все понимаем, уйдет в расход, так что у него все карты в руках.
Но отчего-то мой голос громом гремит в сарае, а глаза наливаются кровью, когда вижу, что докторша находится в его руках. Красная пелена простирается над разумом, ярость делает разгон от отметки в ноль до ста пунктов буквально за одно мгновение.
Хан разжимает руки, и докторша отпрыгивает резиновым мячом от него на безопасное расстояние, оборачивается в мою сторону, на звук голоса, и неверяще со страхом глядит на меня.
— Я спрашиваю: это что еще такое?!! — рычу, глядя на Хана.
— Амир, брат, — распахивает он руки ладонями вверх, будто показывая, что не делает ничего плохого. Улыбка скользит на губах, спрятанных в короткой бороде. — Развлекаемся немного с красавицей, по ее желанию.