Не затыкай себя. Как говорить о важном и не бояться быть услышанным - стр. 2

Есть особая форма боли – та, у которой нет звука. Она не сопровождается криком, не разрывает грудь слезами, не находит выхода через ругань или исповедь. Она сидит глубоко внутри, прячется под привычной вежливостью, под сдержанными улыбками, под фразами: «всё нормально», «ничего страшного», «это неважно». Эта боль – тишина. Но не тишина как покой, а как крик, который не был произнесён. И она может стать фоном всей жизни, стать тем воздухом, которым ты дышишь, даже не замечая, что задыхаешься.

Иногда молчание – это выбор. Осознанный, зрелый, выверенный. Когда ты действительно решаешь промолчать, потому что слова сейчас ничего не дадут. Но чаще всего – это бессилие. Замороженное, зажатое, вытесненное бессилие. Когда ты хочешь сказать: «мне больно», «мне страшно», «перестань», «я чувствую», – а вместо этого выходит «всё нормально». Когда ты знаешь, что тебя не услышат, или осудят, или рассмеются, или, что хуже всего, сделают вид, что ничего не произошло. И ты выбираешь молчать. А потом молчание становится привычкой. Сначала – как щит. Потом – как тюрьма.

В теле это ощущается как ком в горле. Как напряжённая спина. Как челюсть, стиснутая так сильно, что болят зубы. Как сжатый живот. Как постоянное чувство тревоги, которое невозможно объяснить, но оно есть. Тело помнит каждое замолчанное «нет». Каждое проглоченное «я не согласен». Каждую попытку сказать правду, которая завершилась разочарованием. И оно начинает само тебя защищать – сжимается, немеет, отключается. Так формируется «застывшая речь» – когда слова есть, но ты как будто не имеешь доступа к ним.

Этот феномен – одна из самых тихих трагедий. Потому что снаружи человек может выглядеть благополучно. Он работает, улыбается, строит отношения. Но внутри – пустота. Или гнев, накопившийся за годы молчания. Или обида, которой не дали выйти наружу. Или ощущение, что тебя не существует, потому что ты ни разу по-настоящему не проявился. В таких состояниях можно жить десятилетиями. Привыкнуть к ним. Даже считать их нормой. А потом удивляться, почему тебе трудно быть в близости, почему ты не чувствуешь радости, почему ты боишься конфликтов, как будто от них зависит твоё выживание.

Молчание не всегда начинается в зрелом возрасте. Чаще всего оно рождается в детстве. Когда в ответ на искреннюю эмоцию – слёзы, гнев, страх – ребёнок слышит: «перестань», «не истери», «что ты выдумываешь», «это ерунда». Когда его чувства не признаются, не принимаются, не зеркалятся. Ребёнок учится – мои эмоции неуместны. Мои слова не нужны. Моя правда опасна. Особенно если взрослые сами не умеют с ней обходиться. Так формируется внутренняя автоцензура. Так человек учится затыкать себя – не потому что хочет, а потому что выработал механизм выживания.

В подростковом возрасте молчание усиливается. Там уже появляется страх оценки, страх быть «не таким», «странным», «смешным». Подростки начинают сравнивать себя, искать одобрения, прятать уязвимость. И если в этот момент рядом нет тех, кто скажет: «ты можешь быть собой», – внутренняя тишина становится ещё глубже. Она обрастает масками, ролями, защитами. И с возрастом эти маски становятся привычными. Так, что человек уже не знает, где заканчивается его роль и начинается он сам.