Не забывай меня, любимый! - стр. 26
– Ску-учно… – пожал плечами Щукин.
– А кто первый, кто же первый, княжна?! – снова весело заволновались молодые люди. – Открывайте, не томите!
– Да как же вы, право, нетерпеливы, господа! – Мери нарочито медленно развернула фант. – Ну вот… Ой, Зурико, это твой!
Поручик Дадешкелиани неловко поднялся из-за стола. На Дину он даже не посмотрел, но та повернулась к нему столь порывистым движением, что на неё оглянулись все собравшиеся. Опомнившись, девушка опустила ресницы. Сквозь зубы, вся звеня от негодования, произнесла:
– Воля ваша, господа, я этим заниматься не намерена.
– А второй фант ваш, Алексей Романович, – растерянно проговорила Мери, протягивая бумажку Щукину. – Вот и хорошо. Вы много стихов знаете… Развлечёте нас.
Щукин молча пожал плечами. Искоса посмотрел на Дину… и вдруг, обернувшись к стоящему рядом с ней Дадешкелиани, громко попросил:
– А давайте меняться фантами, поручик?! Правила это допускают, не так ли, Мери Давидовна?
Дина чуть слышно негодующе ахнула. Мери была растеряна. За столом смолкли разговоры и смешки: другие участники игры смотрели на бледное, возмущённое лицо молодой цыганки, на неподвижного, как статуя, Дадешкелиани и насмешливую, неприятную физиономию Щукина.
Ко всеобщему удивлению, поручик, после недолгого молчания, кивнул:
– Пожалуй, Щукин… Я танцевать никогда толком не умел… тем более танго. А стихи какие-то худо-бедно помню.
С губ Дины сорвался странный вздох – не то облегчения, не то досады. Мери укоризненно посмотрела на своего кузена и чуть заметно покачала головой. Тот сделал вид, что не заметил этого. Вздохнув, медленно потёр кулаком лоб.
– Так что стихи, поручик? – весело поинтересовался Солонцов.
– Да вот же я и вспоминаю… Признаться, последний раз читал стихи ещё в училище, так что, милые дамы, не судите строго…
– Блока! Надсона! – полетело со всех сторон. – Мирру Лохвицкую, поручик! Гиппиус!
– Или мне обеспечивают тишину, или, ей-богу, начну читать «Евгения Онегина»! Всего! – сурово предупредил Дадешкелиани, и молодые люди испуганно смолкли. Поручик глубоко вздохнул, посмотрел в окно, где над кустами жасмина уже сходились тяжёлые дождевые облака, и негромко начал:
– А далее, дамы, уж простите, не помню, – виновато улыбнулся поручик. И, нахмурив брови, обернулся, когда Дина, не поднимая глаз, спокойным, ровным голосом дочитала:
– Благодарю вас, Надежда Яковлевна, – сдержанно сказал Дадешкелиани, когда аплодисменты смолкли.
– Не стоит, Зураб Георгиевич, – в тон ответила она. И, поднявшись, направилась к выходу.
– Надежда Яковлевна! Постойте! – крикнул ей вслед Щукин. – А как же мой фант?! Вы должны мне танго!
– В другой раз, Алексей Романович! – не оборачиваясь, пообещала она.
– Дина!!! – укоризненно крикнула ей вслед Мери. – Вернись, так нечестно! Алексей Романович выиграл этот фант! Ну, если не хочешь танго, танцуй хоть вальс, но…