Не вместе: Россия и страны Центральной Азии - стр. 14

Можно говорить о том, что определение внешнего вектора России являлось проблемой, широко обсуждаемой все последние 20 лет. В частности, еще в 1994 году во время одной из дискуссий российскими экспертами отмечалось, что «теории сближения России с Азией или с "тюрко-исламским миром" в частности догматически игнорируют как наблюдаемый массовый отток русских из Средней Азии и Казахстана, вместе с ростом бытового шовинизма в нашей стране, так и то напряжение между российской умеренной рождаемостью и фертильностью южных республик, которое стало вторым по значению стимулом к демонтажу СССР вслед за перенапряжением от нашего "похищения Европы"… Нам совершенно не должно быть интересно насаждать демократию в Средней Азии, учитывая уже прошедший эксперимент с "посевом" демократических идей в Таджикистане и Закавказье, а равно и опыт прошлого, когда Запад не уставал науськивать азиатов против русских, пытавшихся притязать на часть "бремени белого человека"».[26]

Таким образом, появление независимых государств, которые ранее были частью империи, оказалось болезненным прежде всего для самой бывшей метрополии. «СССР умер! Да здравствует СНГ!» – таким был и остался подход Кремля. Объективные интересы новых государств оцениваются Кремлем без желания понять, что они все-таки существуют и могут иметь собственную специфику.

Естественно, что при такой позиции России как локомотива евразийской интеграции СНГ со временем все больше превращался в бракоразводную контору, которая позволяла избежать прямых столкновений, и в переговорную площадку для выражения и возможного согласования позиций. С течением времени обозначились варианты практического прекращения членства в СНГ: от выхода из состава участников, как это сделала Грузия, до абсолютного нейтралитета, означающего отказ от пребывания в интеграционной структуре, демонстрируемого Туркменистаном.

Оценки политики России и США в Центральной Азии разнятся самым существенным образом. Дело не только в политике, но и в методологии. Обе стороны страдают приверженностью к определенной группе ценностей. Но восприятие западной методологии и оценок выглядит для выходца из тоталитарной системы как стремление к хаосу и беспорядку.

Выходцам из тоталитарной системы рай представляется абсолютной версией порядка. Все ходят строем и имеют одинаковые суждения. Все выходящее за пределы утвержденных норм причесывается и равняется. Можно даже гильотиной.

Тем не менее сравнение политики России и США в регионе выглядит далеко не в пользу России. Лидеры Центральной Азии воспитаны на культуре торговли, взаимных уступок и понимания, что уступка позволяет надеяться на аналогичный шаг партнера по переговорам. Внешняя политика, политика в целом, воспринимается как своеобразный торг, во время которого можно договориться по конкретным вопросам, а в противном случае отложить совершение сделки до лучших времен. В этом процессе атрибуты не менее важны, чем кредиты, тарифы или товары. Приглашение с визитом в Белый дом и встреча с президентом США порой даже более важны, чем получение крупного кредита, поскольку повышают авторитет и легитимность власти. И меркантильная американская позиция оказывается более понятной, нежели предложение «любить Россию», пусть даже в самую большую «непогоду». Как пишет Сергей Марков, заместитель председателя Комиссии Общественной палаты РФ по международному сотрудничеству и общественной дипломатии, член Совета по внешней и оборонной политике: «Американцы – торговая нация, они привыкли к торговле, в том числе во внешней политике. Американцы ведут себя на переговорах как бизнесмены, а мы ведем себя как любовники на свидании: требуем честности, рассчитываем на взаимность, хотим, чтобы нас любили. Они этого не понимают, хотят более четкой и ясной формулировки своих требований».