(не)вернуть. Цена искупления - стр. 18
Она сидит на диване, укрыв ноги пледом, глаза смотрят в окно. Ладонь мягко гладит живот, и я замираю на мгновение, заворожённый этим простым жестом. Сердце сжимается от болезненной нежности.
— Я привёз поесть, — говорю осторожно, приближаясь медленно, будто боюсь её напугать.
Она поворачивается ко мне, взгляд сразу становится жёстче, закрывается:
— Я не просила.
— Знаю, — отвечаю спокойно. — Но тебе сейчас нужно нормально питаться.
Она молчит, отвернувшись, демонстративно избегая моего взгляда. Когда пытается сама встать и тут же морщится от боли в ноге, не выдерживаю. Без лишних слов бережно беру её на руки.
— Максим! Что ты делаешь?! — возмущается она, пытаясь упереться руками в грудь, но я крепче прижимаю её к себе.
— Несу тебя к столу, — отвечаю спокойно. — Не упирайся, пожалуйста.
Она хмурится, пытаясь сопротивляться, но быстро сдаётся, отводя взгляд. Осторожно усаживаю её на стул на кухне, поправляю плед, удобно устраивая её ногу на пуфе.
— Спасибо, — тихо, нехотя произносит она.
— Не за что, — отвечаю я так же тихо. — Ешь, пока горячее.
Она медленно берёт вилку, начинает есть. Напряжение между нами кажется бесконечным, я аккуратно пробую нарушить тишину:
— С тканью я решил вопрос. Завтра привезут новую партию, всё будет в порядке.
Она недовольно поджимает губы:
— Спасибо, конечно, но я справилась бы сама.
— Я не сомневаюсь, — киваю спокойно. — Но тебе сейчас нельзя нервничать. Я не пытаюсь тебя контролировать, Вика, пойми. Я хочу помочь. Просто прими это, хотя бы сейчас.
Она резко поднимает на меня взгляд, раздражение вспыхивает в её глазах, но она молча опускает глаза обратно в тарелку, понимая, что я прав. Несколько минут мы молчим, я просто смотрю на неё, запоминая каждую её черту, каждое движение.
— Ты с Ромой общаешься? — спрашивает она вдруг тихо, не поднимая на меня глаз.
— Более-менее, — отвечаю осторожно. — Начал отвечать по-нормальному, уже без агрессии. Поздравил с днём рождения даже.
Она облегчённо вздыхает, её взгляд теплеет на мгновение:
— Хорошо. Я за него переживаю. Значит, у вас есть шанс наладить контакт.
Её слова, даже такие простые, будто ослабляют тяжесть в груди. Хочу продолжить разговор, спросить что-то ещё, но внезапно раздаётся звонок её телефона. Вика берёт трубку, и я вижу, как её лицо резко меняется, бледнеет, а глаза расширяются от ужаса.
— Что? Как сгорело? — её голос срывается, она прижимает ладонь ко рту. — Совсем? Я не понимаю…
Телефон выпадает из её рук, она резко хватается за живот, её лицо искажается болью и страхом.
— Вика! Что такое? — вскакиваю мгновенно, сердце грохочет в груди.
— Макс, живот… больно, очень… — она едва выдыхает, дрожа всем телом. — Мне страшно…
Не медля ни секунды, подхватываю её на руки. Она цепляется за меня в панике, утыкается лицом в мою грудь.
— Всё будет хорошо, — повторяю твёрдо, направляясь к выходу. — Я рядом, слышишь? Мы едем в больницу.
Она не отвечает, только дрожит и тихо всхлипывает, от чего внутри меня всё сжимается болезненным узлом. Выхватываю на ходу ключи и документы, быстро выхожу к лифту, прижимая её к себе, словно от этого зависит наша жизнь.
— Потерпи, милая, — шепчу ей, чувствуя её страх. — Всё будет хорошо. Я тебя не оставлю.
Лифт ползёт мучительно медленно, но я не перестаю гладить её по спине, тихо шепча слова поддержки, успокаивая её и себя одновременно. Она прижимается ко мне, вцепившись пальцами в мою рубашку так крепко, что ткань трещит по швам.