Не смотри на Дракона - стр. 7

– Ты хорошо говоришь, друг мой, и все же ты не прав.

– Почему не прав? – вдруг спросила Куннэй, подперла подбородок второй рукой. – В чем не прав?

– Разлом не «центр Земли». И идут к нему, да и не к нему тоже идут не от безделья, не к смерти. В этом и неправ.

– Не центр, значит? А что же он тогда, этот, как его… – Куннэй провела рукой по лбу, стараясь вычленить из памяти нужное слово. Все в ее голове было скользким, мягким, никак не поддавалось. – Ну как его? Только что ты сказал, ну?

Моро молчал, медитативно сжал двумя пальцами (вилки отпали за ненадобностью) последний груздь и откусил.

«Какие красивые, ровные у него зубы…»

– Эй, а я тоже хотела!

– Да пожалуйста, – пожал плечами Моро и протянул половину Куннэй.

От его губ к куску груздя протянулась тонкая нить слюны и – порвалась. Куннэй мгновенно покраснела, вскочила со стула:

– Т-ты… то есть вы… не надо, в общем, я… я руки не хочу марать, вот, – едва подобрала слова она, взволнованно-глупо открыла рот: детская, почти забытая ей привычка.

– А зачем марать?

И одним уверенным, но нежным движением Моро втолкнул между мягких губ Куннэй груздь, вынул мокрые от ее слюны пальцы и кивнул: «Жуй».

И, пожалуй, в тот самый миг она с ужасом и счастьем поняла, что влюбилась глупо, окончательно и бесповоротно.

Моро сказал:

– Понимаешь, все мы все равно умрем. Раньше, позже, в тех обстоятельствах, в других… Но там – жизнь, настоящая жизнь, а тут… – он замолчал, и была в этой тишине какая-то тайна, которую ей не следовало, а может, не надо было знать.

– Вот оно как.

Долгую минуту Моро смотрел на нее и сквозь нее. О чем-то думал. А она смотрела на пятна на скатерти, тарелки, стопки, пустой, отдельный от крышки чайник…

«Мамаево побоище», – отрешенно подумала Куннэй. Наконец:

– Ты будешь спать в левом крыле, Вана пока отведу в правое.

– Почему так?

– Ванька беспокойный, когда пьяный, с ним не заснешь, – пожал плечами Моро. – Нет, ну если хочешь…

– Как знаешь. Ты все-таки хозяин, я просто не хотела причинять, ну… неудобства.

Моро поморщился, махнул рукой и закинул бездыханного Ван-И на плечо. Тот что-то пробормотал, раскрыл непонимающие глаза:

– К-куда вы меня, с позв… позволенья ск-зать, тащите?..

– В Вальгаллу, друг, – сладко сказал Моро, потрепал его по волосам и чуть шатаясь побрел прочь из столовой. Только безвольно покачивалась голова Ван-И.

Куннэй вздохнула и устало-медленно стала составлять тарелки. Моро обернулся, вновь поморщился:

– Убираться – дело утра, а не вечера, женщина. Пойдем, я тебя провожу.

И она не стала возражать.

***

Куннэй долго не могла заснуть: не привыкла спать одна. Она лежала, с силой смыкала глаза, пока простынь не становилась тепло-шершавой, противной, пока перед глазами отчетливо и ясно не вставало лицо Моро, странно и беспокоящее ее лицо, его голос – тогда она переворачивалась на другой бок и все повторялось заново. Наконец, Куннэй села, легким движением отодвинула прозрачно-белесый шифоновый полог и подошла к окну. Одернула ночную рубаху, едва доходившую до колен: подарок мамы на свадьбу.

«Будь хорошей женой, Куннэй».

Затем – холод кафеля у стоп, холод металлической ручки в ладони, скрип рамы – и вот сквозь открытую створку на нее морозно дышала зима.

В небе спокойно и тихо светили звезды, многие и многие звезды. Со скукой она связывала их в скорпиона, большую Медведицу, Ориона…