Не смей делать мне больно - стр. 14
Не могла заснуть, мучаясь этими вопросами. Странно, но если раньше я не представляла жизни без Артура, считала, что умру, если узнаю о предательстве, то сейчас, подозревая, практически будучи уверена, могла дышать, и меня рвало от обиды и ненависти. От таких чувств не умирают, а становятся сильнее.
Готова была прямо ночью купить билет и вернуться в родительский дом, но Арт в чём-то оказался прав, припоминая жёсткий нрав отца. Папа ничего не прощал обидчикам и жестоко убивал обидчиков своих девочек. Могла ли измена приравняться смерти, и заслужил ли её Артур?
Проворочавшись, словно лежала на бобах, накрутив километры по номеру, выпотрошив и вылив в раковину весь бар, оделась и спустилась на пляж. Следов вечеринки уже не было, благодаря обслуживающему персоналу отеля. Зонтики сложили, на шезлонги постелили новые матрасы, стопки свежих полотенец примостили на подставках. Всё для лучшего комфорта богатеньких клиентов.
Не хотелось этой роскоши и удобств, душа тянулась к чему-то простому, к природе, способной смягчить и зализать те раны, что кровоточили внутри. Подошла к кромке воды, села на розовый песок, мягко мерцающий в лучах восходящего солнца, и опустила ступни в пенную прохладу, накатывающуюся на берег.
Горизонт сиял безупречными мазками безмолвного художника. Словно невидимая кисть перемешала все оттенки от золотого до брусничного и добавила разводы фиолетовой палитры. И по всему этому небесному полотну гордо плыло огненное светило, разрезая своей мощью ватные, сказочные облака.
Не знаю, сколько я так просидела, восхищаясь переливами восхода. Нереальная картина истончилась, превратившись в просто небо с солнцем, волшебство закончилось с появлением работников отеля, редких бегунов на пляже, горестных дум о будущем.
Мысли вернуться в номер претили и вызывали стойкое ощущение тошноты. Была не в состояние видеть наглую, бухую морду Дубина и принюхиваться, что ещё он собой зацепил. Знаете, фраза «утро вечера мудренее» плохо работала в такой ситуации. Равновесие, полученное на берегу океана, испарилось, как только я встала на ноги. Вновь захотелось ударит, сделать больно, зацепить посильнее, наказать, пожаловавшись отцу. Набрала побольше воздуха, сжала кулаки, досчитала про себя до десяти и выдохнула струю гнева.
Официантка, зевая, протирала столы на террасе ресторана, уныло глядела в даль, привычно не замечая окружающую красоту. Не думая о раннем утре, поднялась по ступеням, надеясь здесь дождаться завтрака. Ветерок неспешно оплетал резную ограду и прозрачную органзу, нежно скользил по плечам, путался в волосах, разнося аромат раскрывающихся бутонов.
– Здравствуйте, – оторвалась девушка от своей работы. – Что-нибудь желаете?
– Кофе с молоком и творог с ягодами, пожалуйста, – подумав, озвучила заказ.
Со вчерашнего обеда ничего не попало в рот, и желудок отозвался тянущей болью. Со всей этой нервотрёпкой стала чёрте как питаться, забывая иногда вообще поесть. Так и до гастрита рукой подать, а там и до язвы. Лишний раз напомнила себе, что Артур не стоит потери мной здоровья.
К кофе и творогу получила ещё маффин с черникой в комплимент от повара. Мелочь, но приятно от такого незначительного знака внимания. Тут посторонний человек любимые кексики преподносит, а законный супруг после года совместной жизни заказывает жене ненавистные морепродукты.