(не) Реальная любовь - стр. 32

Спешно перевожу тему, рассказываю о детсве в Японии. Дима подвигает салат ближе ко мне, кивает, чтобы накладывала. Сам уплетает за обе щеки, но слушает. По глазам вижу, что ему интересно все, что я рассказываю.

– А как твоя семья там оказалась?

– У меня папа ядерщик, работал по контракту на АЭС. Мы жили в Факусиме.

– Это там, где авария была, как в Чернобыле?

– Именно. И болезнь брата, по всей видимости, последствие радиации. Сейчас родители и Женя живут в Токио, там хорошие больницы, передовое лечение...

Снова я свернула не туда. Волнуюсь и говорю совсем не то, что принято на свидании. Выгодно подать себя не умею, навыки самопрезенции на нуле.

Доев свою пасту, Дима делает глоток вина. Я тоже хватаюсь за бокал.

– Часто летаешь к семье?

– С позапрошлого года не была. Для меня там все чужое теперь...

Моя карбонара остается не тронутой, зато я налягаю на вино, которое и пьется легко, и расслабляет хорошо. Лучше напьюсь, чем просижу весь вечер как на иголках и ляпая что попало...

––––––––

16. Глава 15

Дима

— А еще я играю на флейте, — загадочно произносит Варя.

Обведя глазами потолок, поджимает губы. Похвасталась и реакции моей ждет. Забавная такая. Я весь ужин восхищаюсь ее способностями, и она вошла в раж. Раскрепостили зайку два бокала белого.

— Флейта — это такой длинный свисток с дырочками? — уточняю, руками в воздухе рисуя нечто похожее на колбасу.

— Угу, только я на современной училась. Там система клапанов, дырочек нет.

— Как нет? А дуть куда? — не понимаю.

— На головке есть отверстие, а клапаны находятся на корпусе, их прижимают. Вот так…

И она перебирает плацами в воздухе, имитируя игру. Губку верхнюю по привычке оттопыривает, вызывая определенные ассоциации.

— И хорошо играешь? — открыто пялюсь на ее рот, представляя там не флейту.

Ни на что не намекаю, но интонации выдают пошлые мыслишки.

— Последнее время не пробовала, а раньше получалось неплохо, — опускает руки и тупит взгляд Варя.

Не такую реакцию ожидала. Я тоже не думал, что из-за ее милой пантомимы мне станет тесно в собственных штанах. Так и подрывает спросить, почему часть, к которой прижимают рот, назвали головкой, но я держу себя в руках. Девочка и так засмущалась до розовых щек.

— Знаешь, а тебе идет этот инструмент. Даже не могу с другим представить. Ты такая изящная, пальчики тонкие…

— Спасибо, — кивает и встает из-за стола. — И за ужин тоже. Гочисосама.

Последнее слово явно японское. Она произносит его высоко, при этом глубоко и звучно. Я торчу от ее голоса и в принципе балдею от этой пугливой сероглазки. На флейте она играет. Какая талантливая зайка, однако.

— Это ты так поела? — смотрю на ее полную тарелку. Она угукает, напрявляясь к дивану. — Уверена? А то я доем, — предупреждаю.

— Ешь, конечно, я точно не буду, — отзывается, присаживаясь на пуф.

Включает телек, щелкает каналы. Еще раз глянув на пасту, понимаю, что не такой уж я и проглот. На диванчик к Варе мне хочется больше.

Разливаю вино по бокалам, подхожу. Она смотрит на меня снизу вверх. В глазах блеск, на щеках румянец, губы влажные приоткрыты, так и манят. Но взгляд пугливый, поза зажатая. Она весь вечер в напряжении, природу которого я понять не могу. Ведет себя, как девственница, но это вряд ли. На первом свидании она вскользь обмолвилась о парне, с которым плохо рассталась.